Главная — Общество — «Выбор» или «жизнь» — на примере…

«Выбор» или «жизнь» — на примере двух спикеров о том, как в США идет бескомпромиссная борьба между сторонниками и противниками абортов

Саша Турифер 16 апреля

Голосование на праймериз в Колумбусе Штат Огайо. Фото Михаила Сиркели

В ходе рабочего визита в США журналист Михаил Сиркели побывал в штате Огайо на выступлениях представителей движений Pro-Choice («За выбор») и Pro-Life («За жизнь»). Рассказываем о том, за что выступает и чего хочет добиться каждая из групп.

О параллельных политических кампаниях

Основатель nokta Михаил Сиркели вместе с группой журналистов из других стран принял участие в рабочем туре по США, который организовал Foreign Press Centers при Госдепартаменте США. В ходе этой поездки журналист увидел, как разворачивается предвыборная гонка и какие проблемы сейчас беспокоят американское общество. Со слов Михаила рассказываем о том, что он там увидел и услышал.

Одна из таких тем, вокруг которой ведутся ожесточенные дискуссии, — право на аборты. Они ведутся между либералами, которые, как правило, поддерживают Демократическую партию, и консерваторами, которые, как правило, поддерживают Республиканскую. В эти дискуссии активно вовлекаются и организации гражданского общества, и лоббистские организации, которые лоббируют на уровне штатов и на федеральном уровне различные законы, связанные с абортами. Одни пытаются ввести в законодательство всяческие ограничения на аборты — вплоть до полного и бескомпромиссного их запрета, а другие — соответственно, пытаются им препятствовать и отменять предыдущие ограничения там, где они существуют.

Ситуация меняется от штата к штату и во многом зависит не только от того, кто оказался во власти в этом штате — республиканцы или демократы — но и от запросов сообщества. А общество в Америке, как отмечает Михаил Сиркели, очень политизированное, оно объединяется в различные группы, организации, профсоюзы и лоббистские формирования — и активно участвует в избирательной кампании. Причем по собственной инициативе, не на деньги политика или партии — то есть их кампания идет параллельно с кампанией кандидата, а агитируют они за него исключительно потому, что поддерживают эту повестку и хотят видеть людей, представляющих их интересы, во власти.

Финансирование таких независимых политических кампаний не отражается в избирательной кампании самого кандидата, тогда как в Молдове, например, дела обстоят иначе. В нашей стране те или иные инициативные группы тоже могут агитировать за кандидата, расходуя собственные средства, но всё это по закону должно отражаться в отчете кандидата. К тому же в Молдове есть определенные ограничения на то, сколько бизнес и частные лица могут жертвовать в пользу партии или политика — они введены для того, чтобы последние не попадали в зависимость (например, от олигархов). В США же размеры сумм и расходов не ограничены — на политические кампании тратятся миллионы и десятки миллионов долларов.

Борьба за «жизнь» и «выбор»

Одни штаты исторически считаются демократическими (например, Калифорния), другие — республиканскими (например, Техас). Это видно в том числе по тому, как эти штаты голосуют на президентских выборах. А такие штаты, как Огайо и Невада называют «колеблющимися» (swing states), потому результаты выборов в них бывают непредсказуемыми. Например, республиканский Огайо в 2008 году неожиданно проголосовал за демократа Барака Обаму. В таких штатах можно наиболее наглядно наблюдать ожесточенное политическое противостояние и борьбу агитаторов за умы и голоса людей. Дискуссии разворачиваются в том числе и на такую острую тему, как аборты.

В штате Огайо для группы журналистов, среди которых был Михаил Сиркели, выступали представители двух противоборствующих лоббистских групп: Pro-Choice («за выбор») и Pro-Life («за жизнь»). Первые выступают за легализацию абортов, а вторые, соответственно, за их запрет. Статус колеблющегося штата очень наглядно иллюстрируется нестабильностью в такой важной и ответственной области на уровне местных законов: ограничения на прерывание беременности то вводятся, то отменяются — борьба между двумя этими группами продолжается уже длительное время. При этом, судя по всему, ни одна из групп не готова к каким-либо компромиссам: Pro-Life выступают за полный запрет абортов, а Pro-Choice — за полную их легализацию, независимо от срока беременности.

Давайте посмотрим на основные тезисы и аргументы, которые приводили представители двух лоббистских групп, выступая перед журналистами.

Pro-Life

От организации Pro-Life штата Огайо выступил ее директор Питер Рэндж, который является священнослужителем — и это очень показательно, потому что данное движение тесно связано с религией.

— Каждый из вас, независимо от вашей веры, происхождения, убеждений или их отсутствия, каждый из нас создан по образу и подобию Божьему, и наша ценность и достоинство проистекают из этой фундаментальной реальности, — говорит Рэндж, озвучивая главную идею, на которой строятся убеждения Pro-Life, — Я просто верю в достоинство и ценность каждой человеческой жизни с момента зачатия, и что каждая жизнь заслуживает шанса, шанса побыть в этой комнате, насладиться чашечкой кофе, съесть американский чизбургер.

Однако несмотря на то, что доводы Pro-Life зачастую опираются на религиозное мировоззрение, Питер Рэндж заявляет, что он готов говорить с людьми на том языке, к которому те привыкли, и если это язык науки и физиологии, то, по его мнению, существует достаточно научных доводов, почему аборт на любой стадии беременности — это убийство человека, даже если не верить в существование души.

— Мы знаем, что в момент зачатия, в момент оплодотворения создается новый, уникальный человек, которого мир никогда раньше не видел и никогда больше не увидит. Как каждая снежинка индивидуальна, так уникален и каждый человек, даже однояйцевые близнецы — состав их ДНК не совсем одинаков. Итак, я мог бы поговорить с человеком неверующим о законах природы и о науке, о том, что у нас есть уникальное человеческое существо в момент зачатия, что всего в шесть недель мы знаем, что сердце ребенка начинает биться, а в восемь недель у него появляется активность в мозгу. Вот о таких вещах я буду говорить с [нерелигиозными] людьми.

Кроме того, Питер Рэндж выражает желание попросту найти с такими людьми общий язык и обсудить эту тему более глобально, потому что это напрямую связано с «одиночеством большого количества женщин» (сделавших аборт) и демографическим кризисом. Спикер отмечает, что главная цель их движения — не только запретить аборты, но и внести ряд инициатив для помощи матерям и молодым семьям. В качестве примера подобных инициатив, которые он выдвинул бы на федеральном уровне, Рэндж приводит алименты матери от отца ребенка не с начала рождения, а с момента зачатия — чтобы мать могла позволить себе все необходимые вещи на этапе беременности, включая походы к врачу и важные витамины. Еще одно предложение — снизить стоимость родов или сделать их и вовсе бесплатными.

По словам спикера, в Огайо на сегодняшний день действует 125 центров беременности Pro-Life, которые предлагают бесплатные услуги для всех женщин, столкнувшихся с неожиданной или кризисной беременностью, например, гуманитарную помощь в виде одежды и подгузников.

— Лично я хожу в центры, где делают аборты, и молюсь. И я хожу туда не для того, чтобы кричать или осуждать, а чтобы спросить: «Можем ли мы вам помочь? Можем ли мы помочь оплатить ваш счет за аренду? Можем ли мы помочь вам найти жилье? Можем ли мы предоставить вам машину, какой бы она ни была?»

<…> Все, чего мы хотим, чтобы люди говорили жизни «да», потому что мы верим, что каждая человеческая жизнь достойна того, чтобы ее прожить.

Рэндж приводит историю своего отца, который был дважды парализован. Если бы его отец опустил руки, если бы ему никто не помог, ему не удалось бы восстановиться, хоть и частично, в первый раз, и он бы не встретил свою будущую жену, и Питер Рэндж не появился бы на свет в любящей семье. На протяжении многих лет Рэнджу приходилось ежедневно ухаживать за отцом, когда того парализовало снова, — в том числе в довольно интимных и не самых приятных процедурах, и все же благодаря этому жизненному опыту он познал ценность жизни и пришел к выводу, что любой должен получить возможность жить.

Спикер не закрывает глаза на то, что часто существуют ситуации, когда беременность не только не запланирована, но и связана с травмирующим опытом или же и вовсе с рисками для здоровья. Однако и в этих случаях, по его мнению, аборт — не выход.

Вот как он рассуждает о зачатии в результате изнасилования.

— Изнасилование — это ужасная травма, от которой этому человеку придется искать исцеление, возможно, всю оставшуюся жизнь. И, имея некоторых друзей, которые подверглись такому насилию, я могу вам сказать, что процесс исцеления — это долгий процесс. Так что в первую очередь нужно просто признать это. А во-вторых, я бы сказал, что сама процедура аборта — это тоже травма. И вы не излечите одну травму, добавив к ней еще одну травму.

Рэндж ссылается на исследования Присциллы Коулман, в результате которых, после анализа миллиона женщин из разных стран, сделавших аборт, она пришла к выводам, что после абортов увеличивается уровень суицидальных мыслей у женщин. Таким образом, по мнению спикера, аборты не помогают пережившим насилие, а наоборот, влияют еще деструктивнее на их психику. Если бы в этих случаях женщины выбрали сохранить жизнь ребенку — это было бы «единственным хорошим моментом, что принес этот опыт». В пример он приводит своего друга, который родился от изнасилованной женщины, когда та еще была подростком, и теперь он — «один из самых радостных людей», которых знает Питер Рэндж.

— Я не думаю, что ребенок заслуживает смертной казни за преступления отца, — считает спикер.

Про ситуации, когда роды несут риски для здоровья матери и/или ребенка, Рэндж говорит следующее:

— Мы должны сделать все возможное в любой опасной для жизни ситуации, чтобы спасти и маму, и малыша. И это должно быть целью врача в этих очень сложных обстоятельствах. <…> Если вы убиваете ребенка в опасной для жизни ситуации — скажем, у мамы рак матки — это очень агрессивно. Если вы убьете ребенка, вы не вылечите рак. Мы [должны дать ребенку] шанс на борьбу, а не просто расчленить его в утробе матери, потому что в любом случае ребенок выйдет наружу, верно? Он выйдет либо через аборт, либо через рождение. Таким образом, искусственные роды, по крайней мере, дают ребенку шанс на успех.

При этом Рэндж отмечает, что в законах, «защищающих жизнь» в штате Огайо, всегда делаются исключения для крайне опасных ситуаций — таких, например, как внематочная беременность, при которой и мать, и ребенок могут умереть. Однако тут он опять же делает несколько ремарок. Во-первых, Питер Рэндж настаивает на том, что аборт всегда следует называть «своим именем», то есть «убийством» — и делать сложный выбор, исходя из равенства жизней матери и плода, а не дегуманизируя плод. А во-вторых, спикер ссылается на Дублинскую декларацию, приводя мнение международной группы акушеров, согласно которому «убийство ребенка никогда не является необходимым для спасения жизни матери». Рэндж признает, что с этим утверждением согласятся не все врачи, но считает, что «важно знать и эту точку зрения».

Существует популярное мнение (подтвержденное статистикой в местах, где запрещены аборты), что женщины продолжат прерывать беременность нелегально (и с бóльшим риском для своего здоровья) несмотря на запрет. Вот, что об этом думает спикер:

— Вы знаете, торговля людьми в этой стране является огромной проблемой, и это незаконно. Торговля людьми запрещена, но она все равно имеет место быть. Но я не думаю, что это означает, что мы должны сделать это законным только потому, что это происходит.

В общем и целом, Питер Рэндж считает, что проблему нужно решать в корне — например, проблему бедности, — а аборты ее не решают. Вместо этого ему хотелось бы собраться вместе с представителями сторонников абортов и понять, почему женщины в принципе идут на аборт и что можно сделать, чтоб им не приходилось делать этот выбор.

— Я думаю, это очень похоже на смертную казнь. Знаете, если бы многие американцы увидели смертную казнь, увидели бы, как на их глазах заканчивается человеческая жизнь, я думаю, это действительно изменило бы ситуацию. Я знаю, что все изменилось бы, если бы каждый из нас в этой комнате наблюдал за ультразвуком, за тем, как ребенок отталкивается от этих инструментов, как эти инструменты отрывают ему руки, ноги или раздавливают череп. Возможно, у нас было бы другое мнение по вопросу абортов.

Pro-Choice

В свою очередь, представительница Pro-Choice Джейми Миракл в большей степени говорила о том, с какими последствиями столкнулись женщины с тех пор, как в конце 2022 года Верховный суд США признал право на аборт неконституционным и разрешил штатам самим решать, делать ли аборты легальными. В Огайо на протяжении 82 дней действовал временный мораторий на прерывание беременности, которой больше шести недель.

— Мы слышали из клиник о женщинах, которым нужно было начать химиотерапию и которые должны были сделать аборт, потому что они не могли начать химиотерапию во время беременности, но им отказывали. <…> У нас были пациенты, истекающие кровью в своих машинах из-за выкидыша, потому что в больнице сказали, что, поскольку сердце плода все еще бьется, они не могут лечить пациентку, пока она не окажется на пороге смерти, или пока сердцебиение плода не исчезнет. Жители Огайо действительно увидели опасность запрета абортов [на протяжении этих 82 дней].

Спикер также рассказывает о противостоянии с противниками абортов в штате. Например, Миракл заявляет, что представители Pro-Life пытаются повлиять на мнение общества, распространяя дезинформацию.

— У них есть ряд учреждений, которыми они управляют в штате Огайо и по всей стране. Мы называем их центрами против абортов или фальшивыми медицинскими центрами. Они почти всегда располагаются через дорогу от клиники, где делают аборты. Многие люди, стоящие возле клиник по абортам и протестующие против них, на самом деле связаны с этими центрами и пытаются заставить кого-то приходить в эти центры, а не в центры абортов.

Около десяти лет назад мы подготовили отчет об этих центрах по всему штату и обнаружили, что они регулярно лгут о влиянии абортов на физическое и психическое здоровье. Говорят о том, как аборт вызывает рак молочной железы, а исследования показывают, что это не так, или о том, что аборт вызывает проблемы с психическим здоровьем, а исследования показывают, что это не так. И поэтому эти центры охотятся на людей, которые пытаются принять решение, заявляя, что предлагают им другие варианты, что предоставляют достоверную с медицинской точки зрения информацию, но мы обнаруживаем, что они осуждают людей и дезинформируют их.

Джейми Миракл рассказывает, что штат Огайо финансирует эти центры по сохранению беременности и тратит на них 7 млн долларов в год из налогов. В прошлом году она и ее команда провели дополнительное исследование в городе Коламбус, в рамках которого звонили в эти учреждения, которые, как заявляется (об этом говорил и Питер Рэндж), должны помогать нуждающимся подгузниками, одеждой и другими вещами, и разыгрывали следующий сценарий: «Я не могу отдать ребенка в детсад, если у меня нет подгузников. А если я не пойду на работу, я ее потеряю. Могу ли я прийти и получить пачку подгузников?» По словам Миракл, им отвечали отказом и сообщали, что «они обычно так не делают».

— Дезинформация со стороны групп, выступающих против абортов, влияет не только на представления об абортах, но и на реальный доступ людей к медицинскому обслуживанию и услугам в штате Огайо.

Как рассказывает Джейми Миракл, множество людей из соседних штатов вынуждены приезжать в клиники по прерыванию беременности штата Огайо, потому что в тех штатах сохраняются запреты на аборты. Для многих людей такие перемещения ощущаются очень дорогими, а для некоторых — и вовсе неподъемными.

— Техас стал первым штатом в Соединенных Штатах, запретившим аборты восьмым законопроектом Сената. И мы находимся в тысячах миль от Техаса. И наши клиники начали принимать пациентов из Техаса, когда восьмой законопроект Сената вступил в силу. Мы принимаем пациентов со всего Среднего Запада и Юга. В Индиане, расположенной к западу от нас, аборты запрещены. Кентукки и Западная Вирджиния к югу от нас запретили аборты. Таким образом, большинство южных штатов на данный момент запретили аборты на определенном этапе беременности. Наши клиники принимают пациентов, которые ездят и летают за тысячи миль, чтобы получить доступ к необходимой им помощи. И это стало возможным благодаря сети замечательных фондов абортов по всей нашей стране.

Страхование, особенно для людей с низким доходом, не покрывает аборт, если только жизнь человека не находится под угрозой или он не стал жертвой изнасилования или инцеста. <…> Этим замечательным фондам абортов в Огайо и по всей стране действительно пришлось активизировать свою деятельность и помочь людям перебираться из одного штата в другой, чтобы получить доступ к необходимой им помощи по прерыванию беременности.

Спикер считает, что то, на каких сроках беременности допустим аборт, должно решать не правительство, а женщина совместно со своим лечащим врачом и исходя из каждой конкретной ситуации.

— У правительства нет возможности написать закон, который защитил бы здоровье и безопасность человека во время беременности так, как это необходимо. Поэтому мы считаем, что это решение должен принимать человек после консультации со своей семьей и врачами и выбирать, что для него лучше.

Миракл также убеждена, что не должно быть и ограничений, сколько абортов за свою жизнь имеет право сделать женщина — опять же, потому что могут быть разные обстоятельства.

— Около 60% людей, сделавших аборт в Соединенных Штатах, уже родили ребенка и воспитывают его. Это все решения, которые человек принимает в зависимости от того, где он находится в своей жизни в данный момент и что для него лучше. И контроль рождаемости терпит неудачу, в Соединенных Штатах у людей нет доступа к контролю над рождаемостью, и людям нужен доступ к необходимым им медицинским услугам. Это все равно, что сказать, знаете ли, что существует ограничение на то, сколько зубов человек может вырвать или сколько раз он может прийти и сделать процедуру стентирования сердца. Столько, сколько нужно для их жизни и их обстоятельств.

То, на каком этапе беременности плод можно начать называть человеком, по мнению спикера, зависит от того, во что верит каждый. Исходя из ее ответа можно предположить, что эти воззрения не должны влиять на право женщины прервать свою беременность на любом сроке.