Мутные диалоги Кишинева и Гагаузии | Nokta Live TEXT

В новом выпуске своей авторской программы Михаил Сиркели разбирает «тайную» встречу гагаузских депутатов и представителей Кишинева в Стамбуле и объясняет, почему подобные мероприятия выставляют центральные власти в невыгодном свете и почему Кишиневу следует перестать бояться быть «хозяевами у себя дома». Читайте текстовую версию этого эфира.

Про механизмы для диалога между Кишиневом и Комратом

— В прошлом месяце, 24 и 25 ноября, в Стамбуле состоялась встреча между представителями Народного собрания Гагаузии и центральных органов власти Республики Молдова — парламента, правительства и президентуры. Об этом сообщил в своем блоге депутат Народного собрания Гагаузии Александр Тарнавский, который в этой встрече участвовал. На ней обсуждался вопрос «о важности восстановления диалога и доверия между центром и регионом для нахождения консенсуса и поиска решений», пишет Александр Тарнавский в своем блоге. Также Тарнавский указывает, что встреча между представителями Комрата и Кишинева была организована финской организацией Conflict Management Initiative или сокращенно CMI, также известной как «Фонд мира Марти Ахтисаари». 

Несколько слов о том, кто такие CMI, в чем их роль и чем обусловлено их появление. CMI — это международная неправительственная организация, которая занимается разрешением конфликтов в различных уголках мира через диалог и медиацию. CMI в Гагаузии работает примерно с 2015 года, налаживая диалог между Кишиневом и Комратом. В частности, он занимался медиацией процесса в рамках рабочей группы Парламента Республики Молдова и Народного собрания Гагаузии. Эта группа была создана в 2015 году как ещё один инструмент для налаживания диалога между Комратом и Кишиневом по линии законодательных органов.

К тому моменту существовали и существуют до сих пор еще несколько инструментов для взаимодействия Кишинева и Комрата, но по определенным причинам они не работают. Речь идет о таких механизмах как членство башкана в правительстве, право НСГ на законодательную инициативу в Парламенте Республики Молдова, право Народного собрания обращаться в Конституционный суд, если Гагаузия считает, что ее права и компетенции ущемлены. Помимо этого, еще одним механизмом для взаимодействия Комрата и Кишинева являлось и является членство начальников управлений Исполкома Гагаузии в коллегиях министерств. Также к механизму взаимодействия можно причислить наличие в Комрате офиса Государственной канцелярии Республики Молдова.

Механизмы, которые мы перечислили выше, существуют с 1994 года и предоставляют возможность для различных форм взаимодействия между Кишиневом и Комратом: таких как диалог, лоббирование, координация и даже разрешение споров. Худо-бедно, но большая часть этих механизмов работала и до создания в 2015 году рабочей группы Парламента НСГ, а некоторые из них существуют и функциональны до сих пор. В чем же была необходимость создания этой рабочей группы, если до ее появления уже существовали такие механизмы? Рабочая группа была создана как реакция Кишинева на гагаузские незаконные референдумы 2014 года. 

«Кишинев решил обойтись обезболивающим вместо лечения»

— Так называемые гагаузские референдумы 2014 года явно показали, что Республика Молдова не смогла интегрировать гагаузское сообщество, а также то, что центральные власти вообще не контролируют ситуацию в Гагаузии. Но вместо того, чтобы серьезно задуматься и понять, что политика Кишинева по отношению к Гагаузии не работает и дает серьезные сбои, вместо того, чтобы выработать правильное лечение для болезни, Кишинёв решил обойтись обезболивающим в виде рабочей группы. 

С момента создания рабочей группы ситуация только усугублялась, и все дошло до того, что Народное собрание вышло из диалога, отозвав своих депутатов из рабочей группы. Причиной этому стал захват власти в Гагаузии преступной группой Илана Шора, что четко продемонстрировало, что дело не в отсутствии или наличии диалога между Кишиневом и Комратом, а в том, что у Кишинева как главного в этой ситуации нет видения и государственной политики в отношении Гагаузии. Кишинев не мог и, судя по всему, даже не ставил перед собой цели добиться декриминализации и демократизации Гагаузии.

Государственная политика Республики Молдова в отношении Гагаузии всегда была завязана на каких-то личных отношениях первых лиц в Кишиневе и в Комрате. И этот подход работал до тех пор, пока в Кишиневе и в Комрате у власти сменялись то пророссийские, то вороватые — или, чаще всего, пророссийско-вороватые политики, — и пока Россия не развязала самую большую и преступную войну в континентальной Европе за последние 90 лет. 

С момента, когда в Кишиневе к власти пришли политики, декларирующие борьбу с коррупцией и европейскую интеграцию, а в Комрате к власти пришли члены ОПГ, подконтрольные России, личные взаимоотношения между представителями руководства Гагаузии и Республики Молдова в такой ситуации стали невозможными. Соответственно, политика Кишинева в отношении Гагаузии, основанная на личных отношениях первых лиц автономии и страны, перестала работать.

«У Кишинева очень искаженное видение того, как работать с Гагаузией» 

— Но проблема в том, что другой политики нет. И мы не видим попыток ее выработать. Ситуация доведена до того, что в Стамбуле организуется тайная встреча между представителями региональных властей АТО Гагаузия и центральных властей Республики Молдова. Я называю эту встречу «тайной», потому что никакого пресс-релиза или официальной информации по поводу нее не было — и я понимаю, почему. Потому что сам факт того, что Комрат и Кишинев встречается в Стамбуле, звучит как абсурд. И сам по себе напрашивается вопрос: а что, Гагаузия перестала быть частью Республики Молдова? Или, может, Комрат и Кишинев находятся в состоянии конфликта и поэтому обязательно надо встречаться за пределами страны? 

Принято считать, что в 1994 году Гагаузия была успешно реинтегрирована в Республику Молдова и получила особый правовой статус. Но встреча, организованная в Стамбуле 30 лет спустя после принятия закона об особом правовом статусе АТО «Гагаузия», создает впечатление, что Комрат и Кишинев и по сей день остаются конфликтующими сторонами. И конфликт настолько сильный, что в Молдове не нашлось ни одного места для встречи, поэтому эту встречу пришлось организовывать в Стамбуле с привлечением медиатора в виде международной организации CMI. Исходя из этого, я делаю вывод, что Кишинев и руководство страны рассматривает Комрат как не совсем органическую часть Республики Молдова, а сторону, с которой Кишинев находится в состоянии конфликта. И это свидетельствует о том, что у Кишинева очень искаженное видение того, как работать с Гагаузией. 

Я очень часто в своих монологах критиковал Комрат за отсутствие позиции и политики, отражающих интересы гагаузского сообщества. И их действительно не было и нет. Но мы не можем сказать, что у людей, захвативших власть в Гагаузии, нет интересов и они не понимают, что делают, или непонятно, чего хотят. Люди, захватившие власть в Гагаузии, понимают, чего они хотят от Кишинева — и они это четко артикулируют. Они также четко показывают и свое отношение к Кишиневу. Их интересы и отношение к Кишиневу не отражают интересы гагаузского сообщества и Гагаузии, а только их личные шкурные интересы, но, тем не менее, они четко понимают, чего они хотят, и этого не скрывают. Люди, захватившие власть в Комрате сегодня, и те, кто были до них, относятся к Кишиневу как к дойной корове, они хотят больше денег, больше власти и чтобы Кишинев не вмешивался во внутренние дела Гагаузии. И эту позицию гагаузские политики артикулируют годами. 

«Как власти Кишинева видят Гагаузию?»

— Но я не совсем понимаю, каково отношение к Гагаузии у тех, кто находятся у власти в Кишиневе. После того, как стало известно об этой встрече в Стамбуле, у меня возникает вопрос: а остается ли Гагаузия частью Республики Молдова с точки зрения Кишинева? Чего хотят власти Кишинева от Гагаузии? Как они видят дальнейшее сосуществование? Они хотят в полной мере реинтегрировать Гагаузию и гагаузов в Республику Молдова или не хотят? 

Я понимаю, что для людей, которые находятся у власти в Кишиневе, неприемлемо вести диалог с теми, кто захватил власть в Комрате. Но тогда другой вопрос: а что Кишинев делает, чтобы в Комрате к власти пришли люди, с которыми Кишинев мог вы вести диалог? Мы же не можем держать в изоляции целый регион, потому что те, кто находится у власти в автономии, не подходят для диалога. Я абсолютно согласен, что с теми, кто захватил власть в Гагаузии, вести диалог неприемлемо. Это все равно, что вести диалог с террористами. И задача Кишинева — освободить регион от бандитов, захвативших власть. Но, как мы видим, Кишинев для этого ничего не делает. Вместо этого он пошел на какие-то тайные встречи в Стамбуле, в том числе с представителями шоровской банды.

Некоторые из тех, кто поехали с гагаузской стороны на эту встречу в Стамбуле, может, и убедили кого-то в CMI или в Кишиневе, что они не с Шором. Но, наблюдая за их действиями в Комрате, мы приходим к однозначному выводу, что они действуют в интересах Шора — голосуют, как выгодно Шору, делают скандальные заявления в интересах Шора, оправдывают преступную политику России и ОПГ Шора в Гагаузии. С такими людьми надо не встречаться, нужно делать все, чтобы они не могли прийти к власти, потому что методы, которыми они приходят к власти, противоречат законодательству Республики Молдова и принципам демократии. 

«В чью голову пришла такая больная фантазия?»

— Почему меня так возмутила эта встреча в Стамбуле? Это нас не то, что возвращает на 30 лет назад, во времена существования самопровозглашенной, никем непризнанной Гагаузской республики, это даже хуже. Даже во времена существования этой республики Комрат и Кишинев для согласования позиций и принятия каких-то общих решений встречались на территории Республики Молдова, а не за ее пределами. И даже тогда был виден институциональный подход. Для того, чтобы решить проблему, руководство страны создало комиссию, и не одну, которые разрабатывали государственные политики, в том числе и Закон об особом правовом статусе.

Я, например, никогда не слышал, чтобы в 90-е годы представители Комрата и Кишинева встречались за пределами страны. Насколько мне известно, все встречи проходили на территории Молдовы и без каких-либо медиаторов. Хотя тогда речь шла о настоящем политическом конфликте, который в один момент имел все шансы перерасти в кровопролитие. А сегодня, 30 лет спустя после принятия Закона об особом правовом статусе, когда Гагаузия и де юре, и  де факто является составной частью Республики Молдова, частью ее экономической, политической и социальной системы, представители Кишинева и Комрата встречаются в Стамбуле, да еще и при посредничестве международной организации, занимающейся разрешением конфликтов. Это в чью голову пришла такая больная фантазия? А чего ждать дальше? Встречи Комрата и Кишинева в Совбезе ООН, или что? 

С гагаузскими политиками, особенно с прихвостнями Шора все понятно, они готовы хоть куда поехать на встречу с Кишиневом, потому что им нужна легитимизация. А встреча, организованная в Стамбуле, да еще и при посредничестве международной организации — это то, что сегодня нужно шоровским марионеткам в Гагаузии, оказавшимся в изоляции. Но зачем Кишинев пошел на такую авантюру — мне вообще непонятно. Вместо того, чтобы показать, что Кишинев контролирует ситуацию и является хозяином в этой стране, он почему-то согласился на эти мутные закулисные интриги. 

Про три «автономии» Молдовы и неумение их администрировать

— В 2019 году в Комрате я брал интервью у госпожи Майи Санду, на тот момент —премьер-министра Республики Молдова, которая говорила о необходимости налаживания институционального диалога с Гагаузией. В 2020 году Майя Санду стала президентом Республики Молдова. В 2021 году ее партия получила большинство в Парламенте страны, в 2024 году Санду переизбралась на второй срок. С момента того интервью с Майей Санду прошло 5 лет, но мы так и не видим институционального диалога Кишинева с Гагаузией. Попытки договориться с Константиновым, лидером местного ОПГ мы видели, закулисные игры Кишинева с Комратом тоже видели, попытки Кишинева решать вопросы в Гагаузии через людей с неоднозначной репутацией тоже видели, а институционального подхода по отношению к Гагаузии мы так и не увидели. 

И тут возникает самый главный вопрос. Если Кишинев не может справиться с Гагаузией, как он справится с Приднестровьем? Кишиневские политики так и не осознали того, что Республика Молдова — это не простое унитарное государство, это унитарное государство с ассиметричным регионализмом. В Республике Молдова на сегодняшний день как минимум три региона, которые можно считать территориальными автономиями — это Гагаузия, Тараклия и Приднестровье. С Гагаузией все ясно, и для многих не является сюрпризом мое утверждение, что Гагаузия — это территориальная автономия. Но многие могут спросить: а причем здесь Тараклия и Приднестровье?

Тараклия — потому что на ее территории большинство жителей составляют представители болгарского меньшинства, и Тараклийский район всегда оставался самостоятельной административно-территориальной единицей при любых административно-территориальных реформах в Республике Молдова.  Сегодня Тараклийский район не имеет особого правового статуса, но, имея такой этнический состав, рано или поздно они попросят такой статус, и к этому надо быть готовым.

Приднестровье — де юре является территориальной автономией, потому что в 2005 году Парламент Республики Молдова принял закон о принципах урегулирования приднестровского конфликта, в котором обозначил условия реинтеграции Приднестровья. Таким образом, с точки зрения Кишинева, реинтеграция Приднестровья возможна в статусе территориальной автономии по типу той, которая есть у Гагаузии. 

Несмотря на такое административно-территориальное устройство Республики Молдова и грядущую реинтеграцию Приднестровья, мы не видим намерения и желания Кишинева научиться это все администрировать. Оставить все на самотек не получится. Мы видим, к чему привела попытка предоставить Гагаузию самой себя. Представьте, если бы еще и Приднестровье сегодня было реинтегрировано в Молдову — это был бы полный хаос. Политическая ситуация в Тараклии не сильно отличается от Гагаузии, там тоже управляет ОПГ Шора, просто тараклийские политики не такие громкие и провокационные, как гагаузские шоровцы. 

«Это джин, которого выпустили из бутылки, и обратно его уже не загонишь»

— Имея такую сложную политическую ситуацию и такое непростое административно-территориальное устройство, которое с реинтеграцией Приднестровья может стать еще сложнее, мы не видим попыток в Кишиневе не то, чтобы управлять этой ситуацией, но даже научиться этому. На уровне властей и даже на уровне экспертного сообщества Республики Молдова нет понимания того, что такое территориальная автономия. Вы не поверите, но в университетах Молдовы даже нет такой дисциплины. Нет органов власти, ответственных за разработку политики и видения государства по вопросам администрирования и управления территориальными автономиями с различных точек зрения: экономической, политической, административной и с точки зрения вопросов безопасности, в конце концов. 

На уровне главных институтов власти в Кишиневе нет не то, что ответственных лиц, тех же советников по вопросам территориальных автономий нет. Президент Майя Санду, которая еще в 2019 году заявляла о необходимости институализации диалога с Гагаузией, даже не наняла себе советника в области территориальной автономии. 

На определенном этапе была попытка развивать политику Кишинева в отношении Гагаузии в рамках стратегии по интеграции нацменьшинств, что было в корне неправильно, потому что Гагаузия — это не про нацменьшинства, даже если здесь 80% жителей — представители гагаузского нацменьшинства. Гагаузия — это про территориальную автономию с широкими политическими полномочиями. Я понимаю, что в Кишиневе многим это не нравится, но это джин, которого выпустили из бутылки, и обратно его уже не загонишь. Это пора осознать и научиться управлять территориальными автономиями. 

Вместо того, чтобы разрабатывать нормальный институциональный подход к вопросу управления Гагаузией, что в перспективе подготовит Республику Молдова к реинтеграции Приднестровья, нас кормят какими-то непонятными диалогами, которые очень напоминают мутные договорняки. Пока Кишинев любовался диалогами с Комратом, как и международные партнеры, кстати говоря, которые щедро финансировали эти диалоги, Шор, считай Кремль, поимели и Кишинев, и Комрат. И представители Комрата в тех самых диалогах с Кишиневом практически в полном составе сегодня работают на Шора. 

«Кишиневу пора перестать бояться быть хозяином у себя в стране»

— Нельзя навести порядок в Гагаузии путем диалога. Здесь нужна государственная политика и государственный подход. И начать нужно с 4 базовых вещей, о чем я говорил в одном из предыдущих выпусков.

• Первое — адекватная и эффективная языковая политика в Гагаузии, которая выведет румынский и гагаузский языки на первый план в Гагаузской автономии.
• Нужно, чтобы выборы башкана и в Народное собрание в Гагаузии проводил Кишинев в соответствии с Кодексом о выборах Республики Молдова и с международными стандартами в области честных и свободных выборов. Если выборы башкана и в НСГ и дальше будет проводить Гагаузия по своим собственным правилам, то Гагаузией и дальше будут управлять организованные преступные группы.
• Кишинев должен проводить в Гагаузии адекватную информационную политику и очистить автономию от российской пропаганды, которая вещает в Гагаузии напрямую из Москвы.
• Кишиневу пора уже заняться приведением Закона об особом правовом статусе в соответствие с сегодняшними реалиями Республики Молдова и интересами гагаузского сообщества. 

И напоследок самый главный вопрос: почему PAS продолжает заигрывать с марионетками Шора в Гагаузии, вместо того, чтобы привлечь их к ответственности и навести порядок в автономии? Вы чего хотите добиться, больше голосов в Гагаузии? Ну так вы их не получите, и вы лучше меня это знаете. Вы боитесь привлекать их к ответственности, чтобы они не взорвали Гагаузию. Так они не взорвут Гагаузию по очень простой причине — потому что у них нет поддержки: один набрал 200 голосов, другой —150. Никто в Гагаузии не будет подставлять себя из-за Ильи Узуна, Дмитрия Константинова и Михаила Влаха. И тем более — из-за Евгении Гуцул. Кишиневу пора перестать бояться быть хозяином у себя в стране и уж точно не летать в Стамбул для участия в компрометирующих встречах.

nokta live