Настало время для решения «гагаузской проблемы» | Nokta Live TEXT

Михаил Сиркели анализирует ситуацию с Гагаузией, которая долгие годы была инструментом Кремля для давления на Кишинев, и предпосылок, что это изменится, нет. О том, почему это проблему пора решить и почему диалог — больше не выход, читайте в текстовой версии авторской программы Nokta Live.

Теперь Гагаузия ассоциируется с «проблемой»

— Сегодня (эфир состоялся в четверг, 16 октября — прим. nokta) Конституционный суд утвердил результаты парламентских выборов. Состав следующего парламента утверждён. Уже даже известно имя кандидата на должность премьер-министра от партии PAS, которая набрала большинство в новом парламенте, — Александру Мунтяну. Мы ещё не знаем, каков будет состав правительства, однако, каким бы он ни был, очевидно, новому правительству необходимо будет решать то, что в последнее время называют «гагаузской проблемой».

Обратите внимание на метаморфозу, произошедшую с Гагаузской автономией в том, что касается её восприятия. Ещё каких-то пять лет назад Гагаузию принято было называть историей успеха и единственным положительным примером разрешения межнационального конфликта на постсоветском пространстве — или хорошим примером реинтеграции сепаратистского анклава. Однако сегодня ни у кого не поворачивается язык характеризовать Гагаузию таким образом. Когда речь заходит о Гагаузии, первая ассоциация, возникающая в голове, — это ассоциация со словом «проблема». И главный вопрос, который задают многие — как политики, так и не политики, в том числе аудитория nokta — что делать с этой проблемой?

Я, как политический комментатор, не возьму на себя ответственность предлагать какие-либо решения. Решения должны предлагать политики, потому что это политическая проблема. Я же, как человек, который живёт и работает в Гагаузии, анализирует происходящее и комментирует политическую жизнь региона, могу сказать, в чём эта проблема заключается. Иными словами, могу поставить диагноз. А решения пусть предлагают те, в чьих руках есть рычаги, способные повлиять на её устранение.

Анализируя решения, которые предлагали те или иные политики на протяжении трёх десятков лет с момента создания Гагаузской автономии, можно с уверенностью сказать, что они были в корне неправильными, потому что нет результата. Гагаузия, к сожалению, не реинтегрирована в Республику Молдова. Она по-прежнему считает себя чуждой Республике Молдова. Жители Гагаузии, как и 30 лет назад, видят себя частью совершенно другого государства, а если быть точнее — частью «русского мира» или русской империи.

К сожалению, этот факт игнорировался многими политиками, управлявшими Республикой Молдова после обретения независимости. А любое решение может быть успешным только в том случае, если правильно поставлен диагноз. Сегодняшний выпуск, как вы понимаете, будет посвящён именно этому.

Как Кремль взрастил румынофобию

— Чтобы понять, почему Гагаузия не стала историей успеха, а осталась проблемой, нужно обернуться назад и вспомнить, как появилась Гагаузская автономия. Формально она возникла после того, как парламент Республики Молдова принял Закон об особом правовом статусе от 23 декабря 1994 года. Однако этот закон и решение парламента о создании Гагаузской автономии, по сути, лишь узаконили ситуацию, созданную не Кишинёвом и не Комратом, а Москвой. По сути, это Москва создала ситуацию, которую нужно было решать. Эта ситуация шла вразрез с интересами Республики Молдова, но тем не менее Кишинёву пришлось считаться с ней и искать юридическое решение для проблемы, созданной Москвой. И эта ситуация называлась самопровозглашённая «Гагаузская Республика» — неконституционное и незаконное образование ни с точки зрения законодательства независимой Республики Молдова, ни с точки зрения законодательства бывшего Советского Союза.

Так называемая Гагаузская Республика была провозглашена тогда, когда Советский Союз ещё существовал. И, как вы помните, декларацией, принятой так называемым съездом депутатов всех уровней 19 августа 1990 года, провозглашалась независимость Гагаузской Республики от молдавского народа в составе СССР. То есть люди, провозгласившие ту самую Гагаузскую Республику, видели себя бастионом Советского Союза. Если вспомнить, сам съезд депутатов всех уровней 19 августа 1990 года, на котором самопровозгласилась Гагаузская Республика, был организован Москвой в ответ на Декларацию о суверенитете, принятую месяцем ранее Верховным Советом МССР.

В Москве это называлось не иначе как «план контрсепаратизма». Парад суверенитетов, прошедший в 1990 году среди советских республик, тогда воспринимался Москвой как сепаратизм, и для того, чтобы удержать союзные республики — которые, по сути, были колониями Москвы — от выхода из орбиты влияния Кремля, тогдашнее руководство СССР предприняло ряд мер, чтобы удержать их под русским сапогом.

Для каждой «колонии», или союзной республики, как они назывались тогда, у Кремля был свой набор мер. В случае с Молдовой одной из таких мер стало создание сепаратистских анклавов на востоке и на юге страны. Главным инструментом, которым Москва манипулировала гагаузами, чтобы подтолкнуть их к тому съезду и провозглашению Гагаузской Республики, был страх.

Все сорок лет после того, как Бессарабия была аннексирована Советским Союзом и на её территории была создана МССР, Москва накачивала её жителей страхом перед румынским жандармом, рассказывала, что румыны — это фашисты, а румынский период нашей истории был едва ли не самым ужасным в истории человечества. И, конечно, Советский Союз не рассказывал гагаузам, как устроил в Бессарабии голодомор.

Кроме того, Кремль формировал негативное отношение — а по сути, ненависть — ко всему румынскому. Особенно успешно это удавалось среди нацменьшинств, в том числе среди гагаузов. По истечении 45 лет интенсивной русификации и системного внедрения ненависти ко всему румынскому, к моменту распада Советского Союза среднестатистический гагауз превратился в идеального homo sovieticus — влюблённого в Москву, воспринимающего мир её глазами и не желающего менять этот фокус.

«Хотите независимости? Тогда вместо одной республики получите три»

— Всё это дало о себе знать в период Перестройки Горбачёва, когда народы, проживавшие в тюрьме народов под названием СССР, начали процесс возвращения к своей идентичности. Такой процесс начался в Кишинёве и вылился в движение национального возрождения, требовавшее возврата к латинской графике, румынскому языку и румынской идентичности.

Естественно, небольшой народ, которого 40 лет Кремль приучал к мысли, что всё румынское — это плохо, вполне предсказуемо воспринял движение национального возрождения в Кишинёве как угрозу. Кремль, контролировавший тогда телевидение и политическую сферу на всём постсоветском пространстве, представил это как угрозу прежде всего для русскоязычных. На деле никакой угрозы для гагаузов от движения за национальное возрождение не исходило.

Более того, аналогичное движение зародилось и в Гагаузии, требуя возврата к гагаузской идентичности, которая была успешно вытеснена в Советском Союзе. Однако процесс русификации гагаузского сообщества зашёл настолько далеко, что идея возрождения гагаузской идентичности не пользовалась поддержкой внутри самого сообщества. Гагаузы уже тогда воспринимали себя русскоязычными и дорожили идентичностью, насаждённой Кремлём. Более того, они стали лояльными последователями идей русского империализма. Отсюда — желание сохранить Советский Союз и воспрепятствовать появлению независимой Республики Молдова.

Кишинёв не мог игнорировать факт существования так называемой Гагаузской Республики. Когда Кишинёв искал решение этой проблемы, руководство страны и политические элиты не смогли или не захотели реинтегрировать гагаузские сёла в Республику Молдова в составе тех районов, к которым они принадлежали в советский период. Таким образом, был фактически узаконен статус-кво, созданный Москвой, — в виде Гагаузской Республики. Это было закреплено принятием Закона об особом правовом статусе АТО Гагаузия (Gagauz Yeri).

Кто-то может сказать: «Михаил, а в чём проблема? Решение же найдено. Все довольны, все счастливы. Молдова продемонстрировала способность находить компромисс». Формально — да. Если смотреть только на внешнюю сторону, всё выглядит красиво: мир, дружба, жвачка. Но проблема никуда не делась. Она лишь ушла в спящий режим до тех пор, пока у русских снова не начался имперский зуд, и Путин не начал то, что он называет «вставанием с колен». Как только Путин предпринял попытки по восстановлению империи, проблема, созданная Кремлём на юге Республики Молдова, вновь дала о себе знать.

В Гагаузии всегда воспринимали себя как верных подданных империи и ждали её возвращения. Гагаузы оставались верными декларации, принятой 19 августа 1990 года, — о независимости от молдавского народа в составе СССР. Каждый раз, когда недоимперия, пытавшаяся вернуть своё былое величие, призывала гагаузов на помощь, они с радостью откликались. Достаточно вспомнить декларацию Народного собрания о признании независимости Абхазии и Южной Осетии после нападения России на Грузию.

Потом последовали незаконные «референдумы» 2 февраля 2014 года, прошедшие с большой помпой в Гагаузии и активно поддержанные местным населением. Эти так называемые референдумы были направлены против Европейского союза — в период, когда Молдова готовилась к подписанию Соглашения об ассоциации с ЕС. Москва провела их в Гагаузии в феврале, одновременно с аннексией Крыма, накануне войны России против Украины на Донбассе. Таким образом, Москва послала Кишинёву сигнал: если Молдова хочет в Европейский союз, то она пойдёт туда без Приднестровья и без Гагаузии.

Аналогичный сигнал Кремль посылал Кишинёву и в августе–сентябре 1990 года, когда организовал самопровозглашение так называемых Гагаузской Республики и Приднестровской Молдавской Республики: «Хотите независимости? Тогда вместо одной республики получите три».

От «якоря государственности» к «якорю перемен»

— Не стоит забывать и тот факт, что жители Гагаузии всегда дисциплинированно голосовали за кремлёвские политические партии. Названия партий менялись, но суть оставалась прежней. Кремлёвских партий в молдавской политике всегда было достаточно, но в Гагаузии голосовали только за тех, на кого указывал Кремль: сначала за коммунистов, потом за социалистов, теперь — за «Патриотический блок». Гагаузия была готова видеть у руля автономии хоть чёрта лысого, лишь бы он был ставленником Москвы. Всё дошло до того, что башканом стала Евгения Гуцул — ставленница беглого преступника Илана Шора.

Следует отметить, что все решения, направленные против Республики Молдова, принятые Народным собранием или так называемым Верховным советом Гагаузской республики, так и не были отменены. День проведения «референдумов» в Гагаузии объявлен праздником и выходным днём под громким названием «День народного единства». Звучит по-российски, «скрепно». Для людей, способных к критическому мышлению, этот день — не что иное, как День народного обмана. Однако большинство жителей Гагаузии думают иначе.

Россия тщательно следила за тем, чтобы в гагаузском политическом и информационном пространстве не появлялись голоса, транслирующие иную точку зрения или ставящие под сомнение «положительную роль» Кремля в истории гагаузского сообщества. Для появления таких политиков в Гагаузии не существовало благоприятной конъюнктуры. Россия с помощью информационного и политического влияния выдавливала из публичного поля даже тех, кто не критиковал Москву открыто, но выступал за возвращение к гагаузским корням, идентичности и переосмыслению истории. Москва не допускала в Гагаузии даже намёка на возрождение гагаузской идентичности.

Гагаузские политики никогда не скрывали сути своей роли. Они лишь облекали её в кодовые выражения, которые нетрудно было разгадать. Например, слова Михаила Формузала о том, что Приднестровье и Гагаузия — это якоря молдавской государственности, ясно указывали на то, что Гагаузия и Приднестровье — это те самые «якоря», которые должны удерживать Республику Молдова от интеграции в Европейский союз до возвращения российской империи. Евгения Гуцул позже трансформировала эту мысль в выражение «Гагаузия — якорь перемен», что, по сути, ближе к истине.

Когда пророссийские политики, в том числе из Гагаузии, говорят о молдавской государственности, они, конечно же, имеют в виду ту самую государственность в виде МССР. Они никогда не говорят о независимости и суверенитете Республики Молдова. Для них государственность Республики Молдова возможна только в лоне Российской империи.

Про заблуждения Кишинева и западных партнеров

— А что же Кишинёв и кишинёвские политики? Если говорить о пророссийских политиках республиканского уровня, то они чётко понимали, в чём роль Гагаузии с точки зрения Кремля, и никогда не препятствовали ей выполнять эту роль — потому что, по сути, выполняли ту же самую. Что же касается проевропейских политиков — я имею в виду действительно проевропейских, а также тех, кто лишь декларировал себя таковыми, — то, с моей точки зрения, они демонстрировали полное непонимание сути проблемы.

То же самое можно сказать и о западных партнёрах. Они считали, что вся эта гагаузская пророссийскость — просто невинная часть гагаузского менталитета, элемент общественного мнения, который ничем не угрожает, и с этим можно как-то жить и работать. А рецидивы служения империи воспринимались как эксцессы. Они всегда пытались искать с Гагаузией диалог, думая, что он возможен. Однако Гагаузия всегда демонстрировала неконструктивность, потому что никогда не принимала решения самостоятельно. Вся позиция Гагаузии в диалоге с Кишинёвом была продиктована интересами Кремля, которые она беспрекословно исполняла.

Проблема усугубилась после начала полномасштабной войны против Украины в феврале 2022 года. С тех пор всё политическое руководство автономии, включая депутатов Народного собрания, встало на сторону России и было преисполнено энтузиазма в ожидании русских танков и ракетных ударов по Кишинёву. Тогда, наивно полагая, что песенка независимой Молдовы спета, гагаузские депутаты в одностороннем порядке вышли из этого диалога — я имею в виду выход из рабочей группы Парламента и Народного собрания.

Был момент, когда Кишинёв пытался купить гагаузских политиков. Я имею в виду период режима Плахотнюка, когда тот купил большинство в Народном собрании. Это было опрометчиво со стороны Влада Плахотнюка, потому что, сколько бы ни платили гагаузским политикам, служат они всегда России. Константинов, которого Плахотнюк сделал председателем Народного собрания в 2012 году и сформировал вокруг него большинство, успешно «кинул» Плахотнюка в 2014-м, переметнувшись с двумя своими соратниками в кремлёвский лагерь, обеспечив таким образом необходимое количество голосов для проведения так называемых гагаузских «референдумов» 2014 года.

Подход Майи Санду к Гагаузии тоже провалился

— Потом был другой подход, который демонстрировала партия PAS и Майя Санду, — попытка наладить диалог. Попытка найти среди гагаузских политиков людей, которые хотели бы развития, мира и процветания Гагаузии вместе с Республикой Молдова. Когда задумываешься и анализируешь подход, который пыталась применить Санду и который предсказуемо был отвергнут гагаузскими политиками, невольно задаёшься вопросом: как вообще такая идея могла провалиться?

Майя Санду и партия PAS не пытались действовать с позиции силы. И президент, и руководство правящей партии стремились наладить контакт, вникнуть в суть проблемы, выяснить, в чём нуждается Гагаузия. Предлагали помощь в изучении гагаузского языка, внедряли программы по изучению румынского, чтобы лучше интегрировать гагаузов в молдавское общество. Гагаузию никогда не дискриминировали, когда речь шла о национальных проектах по развитию инфраструктуры.

Однако, когда Майя Санду приехала в сентябре 2022 года в Комрат, чтобы обсудить с депутатами и руководством Гагаузии вопросы, связанные с развитием автономии, на неё набросились с требованием срочно поехать в Москву и сделать всё, чтобы Путин восстановил поставки российского газа. А ещё учили Майю Санду, как называется её родной язык. Таким образом, гагаузские политики ещё раз показали, что они не хотят диалога с Кишинёвом. И что их не интересуют вопросы развития Гагаузии, гагаузского языка, их интересует только одно — чтобы Москва имела полное влияние на Молдову и чтобы был запрещён румынский язык.

Позже Майя Санду и партия PAS демонстрировали несколько иной подход, ожидая, что в Гагаузии появятся здравые силы, которые возьмутся за изменение ситуации и будут продвигать другую политическую риторику — направленную на местное развитие, возрождение гагаузского языка, укрепление гагаузской идентичности и интеграцию в Республику Молдова. Но проблема в том, что в Гагаузии нет запроса на развитие гагаузского языка, возрождение идентичности, развитие автономии и интеграцию в Республику Молдова. В Гагаузии есть запрос только на одно — на возрождение Российской империи, и гагаузы готовы ждать этого столько, сколько понадобится.

Результаты парламентских выборов по АТО «Гагаузия» это чётко демонстрируют — кремлёвские политические силы получили там 94% голосов, в разы больше, чем в других районах Молдовы. Более того, в Гагаузии нет условий для появления других политиков. Все ресурсы автономии — информационные, политические, административные — обслуживают интересы Кремля. Члены Исполкома и депутаты Народного собрания фактически сидят на зарплате у Кремля. Общественная телерадиокомпания, финансируемая из бюджета Гагаузии, обслуживает интересы Кремля.

Гагаузия в этом плане очень похожа на родственника человека с зависимостью, который всё, что зарабатывает, несёт ему, чтобы тот купил очередную дозу. Так и Гагаузия — всё, что у неё есть, все компетенции, которые дал Кишинёв, несёт к ногам Путина, чтобы он распоряжался этим, как хочет.

«Диалог — явно не то, что может решить эту проблему»

— С начала мандата партии PAS в Гагаузии бытовало мнение, что государство слабое. У гагаузских политиков возникло ощущение, что им можно всё — брать деньги Кремля, обманывать Кишинёв, даже призывать ударить ракетой по Кишинёву, как в случае с Иваном Бургуджи. Они, не стесняясь, ждали и, наверняка, продолжают ждать русские танки, считая, что за это ничего не будет и быть не может. Одну кабельную сеть, которая долгие годы нарушала законодательство Республики Молдова и функционировала нелегально, Кишинёв не мог закрыть.

Ситуация начала меняться, когда беспредел в Гагаузии масштабировался на всю страну и стал представлять серьёзную угрозу безопасности Республики Молдова. Тогда правительству PAS удалось преодолеть саботаж в правоохранительных органах и предпринять шаги, которые показали, что государство существует и не боится действовать. Однако источник искажения сознания жителей Гагаузии никуда не исчез.

По-прежнему серьёзной проблемой остаётся образовательная система, где учителя не стесняются высказывать своё мнение о «вражеском Кишинёве» ученикам, представлять Москву как спасителя и передавать молодому поколению те же фобии, которые когда-то насаждал Советский Союз: про страшных румынских жандармов, про то, что молдаване не румыны и их язык — «молдавский», и про тлетворное влияние Запада. Весь этот набор пропагандистских штампов сегодня можно услышать на любом российском пропагандистском канале.

Ещё одна проблема, которую Кишинёв никак не может осознать (или, возможно, осознаёт, но не решается взяться за её устранение), — это порочный баланс компетенций в пользу Комрата, где без участия Кишинёва проводятся выборы башкана и выборы в Народное собрание, а также самостоятельно регулируется информационное пространство на территории Гагаузии. Всё это превратило автономию с информационной и политической точек зрения в резервацию «русского мира» в лучших традициях путинской России, где из Кишинёва рисуется образ врага, а молдаване с сильной румынской идентичностью изображаются как злостные «нацики», которые якобы спят и видят, как уничтожить Гагаузскую автономию.

К сожалению, ситуация зашла так далеко, что даже если убрать фактор Шора, фактор российских денег и максимально ограничить информационное влияние Кремля на гагаузское сообщество, то, проведя в таких условиях выборы башкана или выборы в Народное собрание, мы с высокой долей вероятности получим ту же самую картину. В кресле башкана и в Народном собрании снова окажутся те же самые оголтелые и преданные поклонники «русского мира», воспринимающие Республику Молдова как враждебное государство, а не как свою страну. Осознание этой проблемы крайне важно — без него невозможно подобрать правильное решение.

Диалог — явно не то, что может решить эту проблему, потому что для диалога нужен партнёр. А партнёра для диалога в Гагаузии нет и не предвидится.

nokta