Главная — Международные — Эпоха террора: исчезновения и пытки активистов…

Эпоха террора: исчезновения и пытки активистов в захваченных украинских городах

Кирилл Карасени 29 марта 2022

С тех пор как Россия вторглась в Украину и ввела танки в несколько небольших городов на юго-востоке страны, там постоянно происходят мрачные исчезновения людей. CNN собрала истории людей, оказавшихся в самом центре российского террора.

Когда в 5:30 утра раздался стук в дверь Юлии Ольховской, она знала, кто будет ждать ее в предрассветной темноте за дверью. Но она все равно была напугана.

Таких журналистов, как Юлия, а также активистов, политиков, общественных деятелей и жителей оккупированных Россией территорий забирают с улиц и похищают из их домов. Она обсудила со своим мужем в тишине, что делать, если за ней придут; пара решила, что постарается сохранять спокойствие.

Поэтому, когда 21 марта в ее дом в пригороде Мелитополя явились пятеро вооруженных людей в военной форме, она глубоко вздохнула и впустила их. Проведя обыск в каждой комнате, напугав спящую дочь-подростка и четырех кошек, русские сказали Ольховской пройти с ними.

Репортера, работающую в газете «Мелитопольские ведомости» (МВ), погрузили в машину и быстро отвезли в ее пустую редакцию, захваченную российскими войсками. В сюрреалистической сцене, по ее словам, ее усадили в кабинете редактора и допрашивали в течение пяти часов.

«Они сказали мне что-то вроде: «Здесь начинается новая жизнь, и вам, вероятно, будет интересно принять участие в строительстве этой новой жизни. Не сидеть где-то в стороне, а быть в центре. Мы даем вам возможность работать. Нам нужны объективные люди, умеющие писать, чтобы документировать эту новую жизнь», — сказала Ольховская изданию CNN.

Когда журналистка дала понять, что не будет сотрудничать, русские — один из которых представился членом новой военно-гражданской администрации — ответили холодно. «Они сказали, что понимают, что я напугана, немного растеряна, и не стали требовать от меня немедленного ответа. Они предложили мне подумать еще немного», — вспоминает она.

Спустя неделю после освобождения Ольховская все еще с тревогой ждет очередного стука в дверь. После похищения ее и нескольких ее коллег в МВ — одного из самых известных новостных изданий в городе с населением 150 000 человек — генеральный директор медиахолдинга принял решение прекратить выпуск печатных и онлайн изданий. Этот шаг вынуждены были сделать и другие крупные медиа-организации в регионе, поскольку они стоят перед невозможным выбором между защитой своих сотрудников и освещением угрозы, с которой столкнулись они сами и другие граждане. Доступ к некоторым сайтам был просто заблокирован.

Их репортажи заменены на российскую пропаганду, транслируемую с местных телебашен, на радиостанциях и в Telegram-каналах. После похищения мэра Мелитополя 11 марта пророссийский политик, который его заменил, Галина Данильченко, выступила с таким заявлением:

«Наша главная задача — привести все механизмы в соответствие с новой реальностью, чтобы как можно скорее начать жить по-новому».

Это оруэлловское послание было одним из первых, леденящих душу признаков следующей фазы войны в России: Оккупация. Она характеризуется похищением местных чиновников, назначением фиктивных советов и привлечением коллаборационистов для создания атмосферы хаоса и страха. Этот план действий после вторжения, использованный в 2014 году президентом России Владимиром Путиным для аннексии Крыма, а также в Донецке и Луганске — где пророссийские сепаратисты терроризировали часть местного населения и установили марионеточные режимы, — на этот раз работает не так хорошо.

В Мелитополе, Херсоне и других районах, которые сейчас находятся под контролем России, украинцы дают отпор, выходят на улицы в знак протеста, бьют тревогу по поводу произвольных задержаний, а также дезинформации и срывают покровы с попыток Москвы в манипулировании. Они также подчеркнули суровую реальность для Путина, который верил, что быстро выиграет эту войну: Даже если он одержит победу на поле боя, удержать завоеванное будет гораздо менее вероятно. Украинцы, поднявшиеся на митинг в ходе продемократической революции в 2014 году, за последние восемь лет ожесточились против России и не проявляют признаков отступления.

Но те, кто сопротивляется российской оккупации, платят невероятно высокую цену.

«Многие активисты, например, волонтеры, сменили место жительства, потому что находиться дома — очень опасно. Их адреса быстро становятся известны оккупантам, и они приходят к ним домой. Их разыскивают, похищают. Кого-то отпускают, как меня, вскоре после допроса, а кого-то похищают надолго», — говорит Ольховская.

«Похищают много обычных людей. Мы даже не знаем всех имен. Потому что люди напуганы и не обращаются в СМИ, чтобы сообщить о похищении своих близких».

«Я боюсь просто выйти на улицу».

Херсон, расположенный на реке Днепр у Черного моря, был одним из первых крупных городов, павшим перед вторгшимися российскими войсками 2 марта. В течение нескольких недель после этого его жители регулярно собирались на площади Свободы, в самом центре портового города, чтобы бросить вызов новой власти.

22 марта Оксана пришла туда со своим мужем Дмитрием Афанасьевым, депутатом Корабельного районного совета Херсона, и их взрослой дочерью, чтобы присоединиться к демонстрации в поддержку Украины. Но митинг быстро перешел в беспорядок, россияне стреляли резиновыми пулями и использовали слезоточивый газ, чтобы разогнать толпу. Президент Украины Владимир Зеленский обвинил российские войска в стрельбе по безоружным людям, мирно протестовавшим за свою свободу в Херсоне.

«Российские солдаты даже не знают, что такое быть свободным», — сказал он.

После вспышки насилия семья Афанасьевых быстро покинула место событий и находилась на боковой улице, когда, по словам Оксаны, российские солдаты подъехали к ним на микроавтобусе и попытались схватить ее. Дмитрий, который является известным украинским спортсменом по тхэквондо и тренирует национальную команду, получил удар ногой в лицо, но каким-то образом сумел вырваться из их рук.
Через несколько часов, около 18:00, Оксана рассказала, что десятки россиян, одетых в военную одежду, подъехали к дому на нескольких грузовиках. Они ворвались в дом Афанасьевых, нашли документы Дмитрия, удостоверение члена совета и атрибутику его партии «Европейская солидарность», после чего вытащили его за дверь. По ее словам, на следующий день русские вернулись и снова обыскали их дом, пообещав, что отпустят ее мужа вечером. Но почти неделю спустя он все еще числится пропавшим без вести.

В течение нескольких дней после его похищения Оксана ходила в местную больницу и тюрьму, пытаясь собрать воедино все, что произошло с ее мужем. Сейчас она сидит дома и ждет новостей по телефону. «Я боюсь за свою жизнь, мне страшно просто выйти на улицу», — сказала она CNN.

Зафиксировано минимум 45 случаев похищения людей

В понедельник Миссия ООН по наблюдению за соблюдением прав человека в Украине сообщила CNN, что с начала войны зафиксировано по меньшей мере 45 случаев исчезновения и задержания местных чиновников, активистов, журналистов и гражданских лиц. Некоторые были взяты во время протестов против российского вторжения или за открытое выражение поддержки Украине, сказал представитель миссии. Несколько человек были впоследствии освобождены, сказал представитель, хотя точное количество еще проверяется миссией.

Семьям часто отказывают в какой-либо информации о судьбе задержанных. И большинство из них слишком напуганы, чтобы говорить об исчезновении своих родственников, опасаясь, что это может вызвать ответную реакцию против них самих или их близких.

«Тех, кто находится на оккупированных территориях, они [русские] пытаются запугать этим террором против местных активных людей, местных чиновников, советников и мэров. Это кампания террора, попытка подавить людей, которые выступают против оккупации», — сказал украинский законодатель Алексей Гончаренко, член партии Дмитрия «Европейская солидарность», в разговоре с CNN о задержании своего коллеги.

В вечер исчезновения Дмитрия вице-премьер-министр Украины Ирина Верещук заявила в телеобращении, что россияне, причастные к похищению и пыткам украинцев, ответят за свои преступления.

«В последние дни я получила много сообщений от людей, которым удалось вырваться из плена оккупантов. Они сообщают о массовых случаях пыток пленных. Я хотела бы публично подчеркнуть, что мы найдем каждого российского военнослужащего и каждого пособника, совершившего военные преступления, и привлечем их к ответственности в Гаагском трибунале и других судах», — сказала она.

«Не думайте, что мы не знаем ваших фамилий», — добавила она.

Допросы, избиения и угрозы

В львовском международном медиа-центре «Репортеры без границ» (RSF) и Институт массовой информации Украины документируют случаи произвольного задержания, чтобы передать их в Международный уголовный суд.

Недавно они опубликовали леденящий душу рассказ украинского журналиста, работающего на Радио Франс, который утверждает, что российские солдаты пытали его ножом и электричеством, избивали стальными прутьями и лишали пищи.

«Их похищают, пытают за то, что они показывают, какова ситуация на де-факто оккупированных территориях Украины, таких как Херсон и другие районы. Это просто российская свобода прессы. Это продолжение того, что они уже делают в России», — сказал CNN в интервью местный координатор RSF Александр Квери, который также является журналистом газеты Kyiv Independent.

Олег Батурин, журналист из Херсонской области, был освобожден 20 марта, через восемь дней после пропажи. В беседе с CNN из своего дома репортер газеты «Новый день» рассказал, что его похитили на автобусной станции в портовом городе Каховка, где он обещал встретиться с надежным источником из числа активистов. Источник, бывший украинский солдат, участвовавший в местных протестах против оккупации, связался с ним — после сообщения в Telegram о том, что он беспокоится, что русские ищут его, — и сказал, что хочет встретиться.

Батурин согласился, но что-то в этом звонке было не совсем правильным. «В тот день я чувствовал тревогу. Я поделился этой тревогой со своей семьей… и когда я выходил из дома, я сказал им, что иду туда, чтобы встретиться с этим человеком. Я вернусь через 20 минут», — вспоминает он.

На вокзале, по его словам, его настигла группа русских, которые затащили его в микроавтобус и повезли в ряд различных региональных административных зданий, находящихся сейчас под контролем России.

«Допросы, избиения, угрозы продолжались около двух часов в первый день», — сказал Батурин.

Он рассказал, что его заперли в камере и приковали к батарее. «Потом было чисто психологическое давление. И допросы каждый день».

По словам Батурина, во время допросов русские неоднократно спрашивали его об источниках информации: Кто самые известные активисты в Херсонской области? Как звали людей, организующих проукраинские митинги? После освобождения, когда россияне, очевидно, потеряли к нему интерес, Батурин узнал, что его источник пропал в тот же день, когда был похищен он сам. Он до сих пор не объявился.

Виктория Рощина, журналистка радиостанции «Громадське радио», которая также исчезла 12 марта из оккупированного приморского города Бердянска, была освобождена через 10 дней после того, как, по ее словам, ее заставили записать видео, в котором она говорит, что российские солдаты «спасли ей жизнь» и что с ней «хорошо обращались».

Создание альтернативной реальности

Преследование журналистов, подобных Батурину, является ключевой частью российского оккупационного плана, считает Сергей Томиленко, президент Национального союза журналистов Украины, который документирует подобные случаи с момента вторжения Путина в Крым восемь лет назад.

«Их стратегическая цель — создать альтернативную реальность», — сказал Томиленко. «Российские оккупанты предлагают местным журналистам, СМИ, стать их главными героями. На этом этапе, после танков, после боев и оккупации, они работают над тем, чтобы попытаться привлечь журналистов к своей кампании».

«Но многие не хотят сотрудничать, и поэтому вторая часть их цели — заставить замолчать, остановить критическое освещение событий в СМИ».

Этот метод кнута и пряника был использован в отношении Светланы Зализецкой, директора главной газеты Мелитополя, «Областной газеты Мелитополя», и новостного сайта РИА-Мелитополь. Ее 75-летний отец был похищен россиянами 23 марта, после того как она отказалась выступить с репортажем в поддержку оккупации.

За несколько часов до похищения мэра Мелитополя Ивана Федорова, по словам Зализецкой, ее забрали из дома и отвезли на промышленный завод для встречи с женщиной, которую Россия поставила вместо него. «Галина Данильченко провела со мной личную беседу. Она рассказала мне о том, как я должна работать на них, сотрудничать с ними, какая карьера меня ждет в Москве и так далее. И она сказала, что комендант хочет встретиться со мной лично», — сказала Зализецкая в интервью CNN.

«Я ответила, что «мне не нужен никакой комендант, потому что, я вам сейчас скажу: Никакого сотрудничества с вами не будет. Я люблю Украину и хочу жить в своей родной Украине. А не в Рашке».

После пережитого Зализецкая собрала вещи и покинула свой дом, сменив несколько квартир, прежде чем покинуть город. Через несколько дней, по ее словам, ей позвонили русские и сказали, что ее отец у них и они хотят видеть ее «поблизости». Она отказалась, и, к счастью, через три дня он был освобожден.

Зализецкая твердо намерена продолжать освещать жизнь в Мелитополе в условиях российской оккупации, чтобы документировать похищения и задержания, подобные тому, что произошло с ее собственным отцом. Но многие другие остановились, испугавшись за свою жизнь и безопасность своих семей.

После 20 лет работы журналистом Ольховская, репортер «Мелитопольских ведомостей», взяла перерыв в работе, опасаясь, что русские вернутся за ней.

Сидя дома в своей гостиной, она ужасается прокремлевской пропаганде, которая теперь идет по ее телевизору — 32 канала, которые она когда-то принимала, сократились до менее чем 10. Наблюдая за жизнью через российское зазеркалье, она всеми фибрами своего существа понимает, что не сможет работать на них, помогая распространять ложь о жизни под оккупацией.

«Я думаю, что они, наверное, придут снова. Но пока, слава Богу, не приходили. Надеюсь, они уже забыли обо мне», — говорит Ольховская.