Главная  —  Культура   —   «Если нет языка, то нет народа»…

«Если нет языка, то нет народа» — история гагаузской писательницы и тюрколога Гюллю Каранфил

Гюллю КаранфилГюллю Каранфил. Здесь и далее — фото из её личных архивов.

Известная гагаузская поэтесса и лингвист Гюллю Каранфил рассказала о своём творческом и исследовательском пути, а также о борьбе за гагаузский язык, которую она ведёт со студенческих лет. Перед вами её история.

Про любовь к языку с детства

Гюллю Каранфил — гагаузская писательница, тюрколог и языковой активист. Она родилась в 1972 г. в гагаузском селе Этулия. После окончания школы пыталась поступить в Кишинев на филологический факультет, но не вышло — через год Гюллю была в числе первых студентов, поступивших в только открывшийся тогда Комратский государственный университет. А до этого успела поработать в районной газете «Путь к коммунизму», которая примерно в это же время стала «Панорамой» и для которой писала статьи на гагаузском языке.

Гагаузский Гюллю знала с детства, благодаря своей семье, но сформировать осознанную любовь к этому языку помог учитель средней школы — как говорит лингвист, ей повезло оказаться в первой волне учеников, для которых ввели в программу как предмет гагаузский язык в 1986 г.

— Когда мне было лет 13-14, я знала, что специальность у меня будет связана с тюркскими языками, я это чувствовала. И даже в моих стихах это отражено. Всё потому, что мне повезло изучать в школе гагаузский язык. Раньше детей было много, и если ребенок родился до сентября, то его не брали в первый класс с одногодками. Я родилась в ноябре, и если бы я поступила на год раньше, то я бы уже не попала на изучение гагаузского языка.

И именно тогда, наверное, я уже первые свои рассказы пробовала писать на гагаузском языке. Большую роль сыграл в этом мой преподаватель гагаузского — школа сейчас носит его имя. Это писатель, поэт и фольклорист Савелий Экономов. Он меня очень поддерживал, он мне помогал, я с нетерпением ждала эти уроки. Было очень интересно, что на моём языке пишут стихи, на моём домашнем языке, языке моих родителей, и это издаётся в газетах и в книжках. Я прям помню, как читала эти стихи, и это казалось чем-то очень высоким, это меня всегда поражало.

В те годы я перевела на гагаузский Пушкина «Мороз и солнце, день чудесный». Первые стихи я стала писать сразу на гагаузском языке — наверное, это редко бывает, в основном у нас начинают писать на русском, а потом переходят. В то время были написаны мои три первых стихотворения, которые потом были напечатаны в сборнике Степана Курогло «Илкйаз тӱркӱсӱ». Представьте себе, каково для девочки, которая только в 8-9 классе, когда её стихи выходят в сборнике! Среди больших, взрослых поэтов — и моё имя тоже там, эти пробные мои три стихотворения. Для меня это был большой импульс.

«У кого имя красивое, тот и сам красив»

Проучившись в КГУ год, Гюллю Каранфил вышла замуж и переехала на родину мужа, в Азербайджан, где продолжила обучение в университете Баку по направлению востоковедения. Своей первой большой статьей, написанной в студенческую пору, лингвист называет научно-популярный труд, в котором она предлагала называть гагаузских детей гагаузскими именами. Эта тема была частью борьбы за гагаузскую идентичность, а обозначилась она на фоне того, что гагаузы преимущественно носят имена, популярные в России.

— Молдаване же нарекают, например, детей Луминица, Виорел, Виорика, и т.д. А почему нам не давать такие имена? Я и на радио выступала с этой темой, что мы можем давать нашим детям понятные нам имена. Эта статья была опубликована в 1995 г. в турецком журнале, её название на русский переводится как «У кого имя красивое, тот и сам красив».

Предлагая, лингвист начала не только с собственных детей (Огуз, Айдын и Айдан — имена, понятные всем тюркоязычным) — но и с себя самой. Дело в том, что при рождении она — Валентина. Гюллю сначала было творческим псевдонимом в публикациях, а затем стало и официальным новым именем, по документам.

— В 1991 году в Гагаузии впервые провели научный симпозиум, он был в Чадыр-Лунге, и из Турции, Азербайджана приехало много ученых. Среди них Мустафа Аргуншах, Харун Гюнкёр, которые впоследствии изучали гагаузскую тематику: язык, историю, культуру и т.д. И вот я тогда поразилась: как так, я не знаю значения своего имени. Тогда не было интернета, я не могла посмотреть, что значит «Валентина». Я его не понимала. А фамилию Каранфил понимала, я знала, что на гагаузском языке это «гвоздика». Тогда у меня и зародилась мысль написать эту статью про имена, и себе я тоже выбрала понятное мне имя, которое будет соответствовать моей фамилии — Гюллю Каранфил. Это «розовая гвоздика». И я единственная Гюллю Каранфил в мире.

Лингвист отмечает, что она не против того, что все, кто её знал до смены имени — например, родители и односельчане, — продолжили называть её Валей. Родители не обиделись на решение дочери — Гюллю благодарна им за то, что они всегда и во всём её поддерживали.

Гюллю с мужем Агасы и первенцем Огузом. Баку, 1993 г.

«Нам здесь нужны такие люди»

Закончив аспирантуру и получив докторскую степень, Гюллю с семьей вернулась в Гагаузию. Уже только спустя годы она узнала от студентов своего бывшего преподавателя, известного тюрколога Тофика Хаджиева, что он рассказывал о ней на лекциях как о «смелой гагаузке», которая в этимологии (изучение происхождения слов), которую она давала в своей кандидатской работе, бросила вызов таким столпам тюркологии как Николай Дмитриев. Эта исследовательская статья была посвящена бытовой лексике гагаузского языка на основе названий одежды, обуви, украшений в сравнении с другими тюркскими языками.

Что касается переезда в Комрат, Гюллю вспоминает, как её мужа, журналиста Агасы Маммадли, однажды пожурила Мария Маруневич — гагаузовед и основатель Центра научных исследований и методических работ Гагаузии.

— Она сказала ему: «ты смотри, пришел, взял нашу гагаузскую девушку и увез, а нам здесь нужны такие люди». А мой супруг был в политических кругах Азербайджана того времени, был активным человеком, который любил Гагаузию и помогал ей. И как-то у меня вот отложилось, что я должна вернуться. Я отучилась, получила свой диплом, и с гагаузским языком нужно работать именно у нас, и продвигать его именно в Гагаузии.

И вот в 2007 году мы вместе с супругом и тремя детьми вернулись в Комрат. Было очень сложно, не было работы. Когда мы приехали, уже часы в университете были все [распределены между преподавателями]. Научный центр, работу которого начинала Мария Васильевна Маруневич, тогда бездействовал, и меня взяли туда директором. Раньше он был отдельным центром, а тогда он был при Управлении образования. После того, как я ушла в 2012-м году, он снова стал отдельным.

В 2012 году семья вновь переехала — на этот раз в Турцию, где прожили до тех пор, пока все дети не закончили высшее образование. За это время Гюллю успела выучиться на постдокторантуре и поработать в Стамбульском университете, где преподавала технику русско-турецкого перевода и русский язык. В 2020 году Гюллю и Агасы оставили детей строить своё будущее, а сами вернулись обратно в Комрат, где живут и по сей день.

Сейчас Гюллю Каранфил преподает в КГУ гагаузский и турецкий языки, а также издает детский журнал на гагаузском «Guguşçuk», которым гордится и который, по мнению коллег, уникален для региона.

Международный симпозиум в стамбульском университете Айдын, 2017 г.

Про публикации

Всего за свою карьеру Гюллю Каранфил опубликовала более 60 статей и методичку для университета, выпустила 5 научных книг, два сборника собственных стихов и три сборника — в качестве составителя и издателя. Также была составителем трех словарей. Книги Гюллю издавались на шести языках: гагаузский, азербайджанский, турецкий, русский, французский, немецкий. Кроме того, она является автором и издателем двух журналов.

— Я писала много статей, мне это было интересно. В основном, это лексика, это язык, но помимо этого еще и культура. У меня немало научно-публицистических статей, связанных с развитием языка: почему язык не развивается, что нам мешает.

Ещё я проводила конкурсы среди молодых гагаузских поэтов и писателей, их произведения были изданы в двух книгах, а затем итоги других конкурсов стали выходить в журнале «Ayna».

 «Ayna» — это первый журнал, который Гюллю начала издавать в Турции на собственные средства — это был журнал современной гагаузской литературы, который распространялся исключительно бесплатно, в библиотеки, школы и т.д.

— Я проводила эти конкурсы до 2018 года, а последний из них был уже посвящён детской поэзии и прозе. Это всё вылилось в три очень интересные такие, красочные книжки, которые издавала Турция — это был большой [спонсорский] проект, над которым мы работали четыре года.

На фестивале тюркской поэзии в Турции.

«Такого журнала у нас раньше не было»

В 2020 году этот проект был закончен, но Гюллю настолько понравилось работать с детской литературой, что хотелось продолжать. В собственном творчестве она также больше ушла в поэзию для детей. Именно тогда пришла идея детского журнала «Guguşçuk».  

— Мой муж всегда был моей опорой, говорил: «ты это сможешь», «давай вместе, я помогу». И я начала издавать этот журнал. Думаю, давай попробуем, хотя бы несколько номеров. И тогда я нашла местного спонсора, издала первый номер и показала своему спонсору турецкому, с которым мы совсем недавно издали те книжки. Говорит: «Вай, какая прелесть, давай вместе, мы тоже тебе поможем». И мы продолжили тот проект, у нас журнал выходил четыре раза в год по три тысячи экземпляров.

Как рассказывает лингвист, в 2023 году журнал лишился турецкого спонсора из-за чрезвычайно разрушительного землетрясения, которое произошло в Турции в 2023 г. Однако благодаря местному «Фонду спасения гагаузского языка», «Guguşçuk» продолжает выходить и по сей день — и насчитывает уже 18 номеров. Кроме того, недавно благодаря помощи университета из Анталии снова удалось выйти на тираж в три тысячи экземпляров.

Большую часть работы Гюллю делает сама, помимо неё над журналом трудится до пяти преподавателей и поэтов. В журнал входят не только коротенькие произведения для детей, но и различные игры, загадки, задачки, раскраски. Целевая аудитория — от дошкольников до 5-6 класса.

— Такого журнала у нас раньше не было, это отмечают даже молдавские специалисты, которые исследуют детскую литературу. Он им очень нравится, так как он поучительный, там много интересного, разные рубрики. Например, «Знаешь ли ты?». Почему снег белый, почему небо иногда голубое, а иногда серое? Есть и лексика, ребенок пишет в клеточках слова, [соответствующие рисункам]. До сих пор таких текстиков на гагаузском языке для детей не было. И это всё очень красочно, красиво.

Предпоследний на данный момент выпуск журнала «Guguşçuk»

Как рассказывает Гюллю, дефицита в материалах и темах не возникает.

— Мы стараемся работать со всеми темами, которые до сих пор не были затронуты. Иногда из детских садов поступает: «Нет ли у вас стихов по такой-то тематике?» И я сразу даю клич: «давайте, девочки, пишем по этой тематике, получится — не получится, давайте попробуем». И детские сады, школы работают с журналом с большим удовольствием, активно используют — и это очень радует. То есть мы на правильном пути.

И помимо этого, журнал развивает нашу детскую литературу, потому что в каждом номере совершенно новые произведения. Мне это больше всего нравится, потому что детская литература у нас всегда была на втором плане, были лишь избитые старые стишки — а сейчас уже появляется новая.

Как и первый журнал, «Guguşçuk» также распространяется бесплатно — в детсады, школы, библиотеки, причем не только в автономии, но и среди украинских гагаузов.

— Но я всегда прошу Управление образования давать журналы детям прямо в ручки, не [складировать] их в библиотеках. Не всегда меня слышат, и когда я вижу, что журналы стоят стопками, это обидно. Когда я нахожу спонсоров и делаю больше экземпляров, я сама еду в село и распространяю среди детей. Вот мы нашли типографию, которая делает последние номера нам по более удобной цене, и у нас получается побольше журналов. Я нужную часть отдаю в Управление образования, а то, что остается, развожу по сёлам с мужем и дарю деткам прямо в классе. И пусть у каждого ребенка хотя бы будет по несколько номеров дома, где он сам может чертить, писать, слова заполнять и т.д.

Про награды

В конце декабря президент Молдовы Майя Санду наградила медалями Meritul Civic («За гражданские заслуги») пятерых жителей Гагаузии, внесших значительный вклад в развитие гагаузской культуры, образования и здравоохранения. Среди них была и Гюллю Каранфил, которую отметили за развитие и популяризацию гагаузского языка, а также за работу в области гагаузоведения.

— Я с большой гордостью приняла эту награду, потому что был замечен мой труд. Я думаю, что её достойна и очень рада, что замечена президентом. До этого был диплом от Министерства образования Дана Перчуна. Я вам скажу, что до сих пор мне Гагаузия не давала никаких наград. Один раз университет меня представил к диплому башкана (Ирины Влах — прим. редакции), я его просто не пошла брать, потому что не хотела жать руку башкану, которого не люблю.

Майя Санду вручила Гюллю Каранфил медаль Meritul Civic, 2024 г.

«Важно, чтобы дети говорили в семье на гагаузском языке»

— Самое важное в моей работе — разбудить у детей интерес к гагаузскому языку. Через эти красочные журналы, через конкурсы, которые я провожу с 2020 года для детей, которые говорят дома на гагаузском языке. Родители записывают видео, отправляют, и чувствуется, когда [это не постановка], когда ребёнок действительно говорит на своем родном языке. И вот этим деткам первые наши подарки были 35 велосипедов — таких хороших, добротных, прекрасных велосипедов со стороны Турции были куплены. А потом уже подключились и наши бизнесмены, и мы победителям скейтборды дарили. Вот в марте начнется уже пятый конкурс.

Как объясняет Гюллю, суть конкурса не в том, чтобы участники исполняли какие-то заготовки на камеру, а в том, чтобы «зафиксировать» естественный диалог с ребенком и показать, что гагаузский язык в семье живет, и ребенок на нем действительно умеет общаться. Именно таких детей и такие семьи организаторы конкурса считают нужным поощрять — и участвовать в нём могут гагаузские дети со всего мира, а не только из автономии.

— Для нас важно, чтобы дети говорили в семье на гагаузском языке. И именно вот таких детишек мы находим и пытаемся с ними дальше держать связь. И у нас таких детишек немало. Есть, например, ребёнок в Финляндии, есть ребёнок в Америке, в Москве. Вот они в семьях говорили только на гагаузском языке, представляете? Тогда как у нас в Комрате, в Гагаузии таких детей найти сложно — и это очень даже плачевно.

Давайте вспомним, зачем мы делали нашу Гагаузскую автономию. Главной целью было сохранить язык и культуру. Ну, культура у нас как-то ещё живет, много всего интересного делается. А вот с языком что-то недоделали, что-то сделали не так. И в семьях на гагаузском языке, в принципе, можно сказать, не общаются родители именно с детьми малого возраста. То есть если в семье есть два ребёнка: одному 15, а второму 7, то с 15-летним говорят, а вот с 7-летним нет. Вот такая интересная ситуация у нас. И это везде, не только в городах, но и в сёлах. А в городах и 15-летние не говорят, там вообще другая история. Трехлетних детей, которые говорят на гагаузском, во всей Гагаузии не больше десяти.

И это уже большая тревога. Если нет языка, то нет народа. Представьте себе — нет языка. О каком народе тогда мы говорим? В истории будут говорить, что были гагаузы, которые потеряли язык. И это действительно очень сложная и плачевная ситуация, мы исчезаем, уходит наша идентичность — то есть то, что нас отличает от других народов. А когда нет языка, тогда нет и культуры, и мы становимся просто стадом.

Со студентами гагаузско-румынской группы в КГУ, 2024 г.

«Приходится быть радикальным, чтоб спасти свой язык»

— Говорят: «хочешь погубить народ — отними у него язык, и он сам исчезнет». И вот, мы пришли как раз к этой стадии. И с этим нужно бороться, даже силой. А как бороться силой? Я думаю, что просто нужно перевести на гагаузский язык все детские сады в Гагаузии и большинство наших школ, особенно начальных. Думаю, тогда мы можем спасти язык, иначе мы его потеряем. Дети, которые окончили начальную школу на гагаузском, уже будут его носителями, он уже не умрёт. Но нужно сделать так, чтобы это было престижно. Чтобы родители отдавали туда своих детей из-за хороших условий.

А дальше — двуязычные школы, пожалуйста: румыно-русские, румыно-турецкие, может быть, румыно-английские, — пусть дети и их родители сами выбирают, в какие школы дальше идти. Мне это так видится, по крайней мере. Спасти язык, я думаю, можно только так, по-другому просто невозможно.

Кроме того, лингвист обращает внимание на то, что в Гагаузии должна быть создана языковая среда, потому что выходя из такой школы на улицу, ребенок не будет понимать, зачем он вообще учит гагаузский, когда он не актуален и его можно услышать только от бабушек.

— Всё должно быть в совокупности. Башкан должен вести свою работу на гагаузском языке, общаться с гагаузами на гагаузском. А у нас что? Даже в сёлах праздники проходят на русском языке. Вот гагаузское, казалось бы, село, идёт какой-то праздник, выходит примар и говорит на русском. Перед тобой гагаузы, твои односельчане — почему русский язык?.. Когда мы уже сможем вытряхнуть это всё из себя? Когда мы дадим достойное место нашему языку? Я всегда говорила, что это вопрос времени, но 30 лет прошло — и всё никак не получается.

Нужно менять названия улиц. Вот Молдова раз-два — и поменяла. А почему Кишинев оставил нас в сторонке, почему у нас не поменяли? Почему у нас до сих пор везде Ленин, в каждом селении главная улица Ленина? Ну зачем? У нас нет своих героев? Давайте попросим Кишинев, пусть нам поможет финансово и т.д. Нам нужно двигаться вперед, а то мы ещё сто лет проживем на улицах с этими названиями. Тут какой-то маньяк Ленин, мы его любим, чтим и всё никак выкинуть не можем. А если я выступаю, например, по телевидению или у себя в фейсбуке, чтобы свалить памятник и переименовать улицу, так меня даже люди, которые считаются интеллигентами, начинают ругать за это и говорить, что я слишком радикально настроена и т.д.

А как тогда быть? Давайте я тоже буду молчать, и другой будет молчать, давайте все будем молчать. И куда мы будем двигаться? И что будет с нами? Не знаю, как со стороны это выглядит — может, действительно жёстко, я сама по себе человек мягкий. Но, видно, приходится быть радикальным, чтобы спасти свой язык.

Читайте также:

Больше наших историй см. здесь.

nokta