«Он – тюремная карточка в ворохе сталинских метрик». Жертвы первых репрессий в Гагаузии

Присмотритесь внимательно в эти лица, посмотрите в глаза этим мужчинам, в их замученные в застенках НКВД глаза. Шестеро мужчин из числа 48 арестованных, допрошенных и отправленных в лагеря уроженцев территории современной Гагаузии, никогда больше не увидят свои семьи, не обнимут своих детей и не похоронят на родной земле своих отцов. Их жизнь закончилась, о них забыли, их глаза закрылись навсегда.

В день жертв политических репрессий в Молдове, исследователь истории края Светлана Капанжи подготовила статью о первых репрессиях в гагаузских селах в 1940 году, которую публикует Nokta.

«Да здравствует Советская Бессарабия»: кто уходил и кто возвращался в страну советов

80 лет назад под воздействием большой политики произошел резкий перелом в жизни маленькой Бессарабии. 28 июня 1940 года на территорию Бессарабии вступила Красная Армия. В целом, жители спокойно восприняли приход новой власти, прошло всего 22 года, как рухнула Российская империя, к которой многие еще испытывали уважение. Поэтому установление Советской власти в Молдавии в 1940 году проходило без особого сопротивления.

До 28 июня 1940 года Румыния вывела свои войска из Бессарабии и Северной Буковины. Вместе с военными уходили представители органов власти, жандармерии, полиции, уходили судьи, учителя, участники Белого движения, крупные помещики и коммерсанты, опасавшиеся репрессий, а также члены их семей: по разным оценкам от 30 до 320 тысяч человек.

Но уроженцев Бессарабии среди них было немного. Навстречу им шел встречный поток реэмигрантов — из Румынии в Бессарабию. К 4 августа 1940 года Румынию покинули 112 тысяч уроженцев Бессарабии и Буковины из числа рабочих, крестьян, военнослужащих, а также представителей интеллигенции. А уже к концу 1940 года численность прибывших из Румынии составила более 220 тысяч человек.

2 624 заключенных к концу 1940 г. в Бессарабии

В 1940 году на территории правобережной Молдовы сразу же приступили к созданию новых – советских — органов власти. В Бессарабии были введены в действие законы СССР о национализации земли, банков, промышленных и торговых предприятий. Наряду с этим, началось и создание карательно-репрессированных органов, хотя и не было открытого сопротивления новой власти.

Но представители советской власти сразу же стали выявлять враждебные элементы среди бывших чиновников, примаров, полицейских, офицеров царской и белой армии, крупных землевладельцев и торговцев, преподавателей и священнослужителей. Определяли их принадлежность к той или иной партии.

И сразу же начались аресты. Уже 9 июля 1940 г. Председатель СНК СССР Вячеслав Молотов подписал постановление «О работе военных трибуналов на территории Бессарабии и Северной Буковины». Этим постановлением разрешалось принимать дела к рассмотрению с квалификацией преступлений по статьям Уголовного Кодекса Украинской ССР (УК УССР).

На следующий день, 10 июля, нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия заявил о необходимости увеличения численности конвойных войск НКВД для охраны тюрем, обслуживания судов и военных трибуналов, конвоирования заключенных. И уже к концу 1940 г. в тюрьмах, подчиненных НКВД Молдавии, находилось 2624 человек.

«Аресты неугодных»: кого в гагаузских селах забирали первыми?

Что же происходило в это время в гагаузских селах и городах? Вспоминает Боев Александр: «Когда в 1940 г. в селе (Казаклия) установилась советская власть, начались аресты неугодных жителей, в частности, врагами народа были объявлены все, кто сотрудничал с румынской властью» (Монография «Репрессии, депортации гагаузов, 1940-1941 гг., 1944-1953 гг., книга третья» исследователя Константина Курдогло).

Согласно, неполным данным, выявленным Светланой Капанжи, в гагаузских селах и в городе Комрат в 1940 году было арестовано 48 человек.

Репрессии коснулись прежде всего должностных лиц, которые исполняли свои обязанности перед приходом советской власти (примаров, нотариусов, полицейских и др.) — всего 11 человек. Также репрессии коснулись земледельцев, владельцев предприятий и недвижимости, не согласных с политикой начавшейся коллективизации и национализации.

В Чадыр-Лунге в 1940 году, согласно установленным на сегодня данным, было арестовано 4 человека: Афанасий Кулев, Дмитрий Чакир, Андрей Дан, Антон Вербанов. Кроме этого, в 1940 году был арестован еще ряд должностных лиц — уроженцев Чадыр-Лунги: Василий Кисеев и Георгий Кусурсуз.

Афанасий Кулев: примар и выпускник Ясского университета

Кулев Афанасий Георгиевич (1906-1942) родился в селе Чадыр-Лунга в семье земледельца. Обучался в Бендерской гимназии, служил в румынской армии, успешно окончил юридический факультет Ясского университета в 1937 году. После окончания университета он еще год обучался в специальной школе для госслужащих в городе Бухаресте.

29 ноября 1938 г. Афанасий Кулев был назначен Примарем села Чадыр-Лунга и проработал в этой должности до момента прихода Красной Армии в Бессарабию.

А уже 24 июля 1940 г. было выписано постановление на его арест и обыск с санкцией прокурора. Дальнейшие допросы происходили в городе Бендеры. Ему вменялось в вину то, что он занимал должность примара, с 1933 г. состоял в царанистской партии и являлся руководителем молодежной организации данной партии.

Были допрошены ряд свидетелей, но в характеристике, выданной Чадыр-Лунгским сельским советом, Афанасия Кулева характеризовали с положительной стороны.

(Протокол допроса Афанасия Кулева источник документа: НАРМ)

(Протокол допроса Афанасия Кулева источник документа: НАРМ)

(Протокол допроса Афанасия Кулева источник документа: НАРМ)

(Протокол допроса Афанасия Кулева источник документа: НАРМ)

Тем не менее, его приговорили его к 8 годам в ИТЛ (прим. — исправительно-трудовом лагере). Он был доставлен в Усольлаг, который находился в Пермском крае, где скончался 3 июля 1942 г. Ему было всего 36 лет.

Дмитрий Чакир: солдат из рода Чакир

Среди первых в Чадыр-Лунге был арестован Дмитрий Георгиевич Чакир (1897-1942), который родился в данном населенном пункте в бедной крестьянской семье. Однако его семья принадлежала к лицам потомственного духовного звания — роду Чакир.

Дмитрий Чакир окончил 4 класса, был призван в армию и воевал на фронтах Первой мировой войны. С 1921 года до 1940 года с небольшими перерывами он работал караульным по охране при примарии Чадыр-Лунги. В его обязанности входило следить за порядком в селе в вечернее и ночное время, а также он выполнял отдельные поручения жандармского поста.

Он был арестован 24.07.1940 г., препровожден в тюрьму г. Бендеры и ему было предъявлено обвинение в том, что он служил в жандармском отделении, преследовал и избивал революционную часть населения и являлся тайным агентом жандармерии.

Виновным Дмитрий Чакир себя не признавал. Затем, под давлением следствия, частично признал вину, но тайным агентом себя так и не признал.

В итоге, его приговорили к 10 годам заключения в ИТЛ. К тому времени он уже находился в исправительно-трудовой колонии № 5 МВД Татарской АССР, которая находилась на острове Свияжск на Волге. Там Дмитрий Чакир и умер от пеллагры 24.12.1942 г.

Андрей Дан: выживший в лагере

Осенью 1940 года в Чадыр-Лунге был арестован Андрей Георгиевич Дан (1888-1952). Он был уроженец Чадыр-Лунги, закончил 2-классное училище и до 1917 г. работал писарем в волостном правлении.

При румынской власти Андрей Дан был руководителем волости, а потом с 1928 по 1932 исполнял обязанности примара Чадыр-Лунги, затем работал помощником примара.

Он был членом трех партий: либеральной, царанистской и партии «Фронт национального возрождения».

Андрей Дан был арестован 16 ноября 1940 года и содержался в тюрьме города Бендеры.

Его обвинили по ст. 58, п.13 УК УССР в том, что занимая должность примара, проводил в жизнь политику румынского правительства, состоял членом трех антисоветских партий и жестоко относился к бедным крестьянам. Был допрошен ряд свидетелей, которые подтвердили это.

Сам Андрей Дан полностью признал свою вину. Приговорили его к заключению в ИТЛ сроком на 5 лет. По словам родственников, семья его выехала в Румынию, а он после заключения был отправлен на поселение в Казахстан, где и умер в 50-годах, так и не вернувшись на родину.

Антон Вербанов: офицер и бухгалтер

Также осенью 1940 года был арестован Антон Степанович Вербанов (1888- ?), бухгалтер Чадыр-Лунгской мельницы.

Антон Вербанов родился в селе Шикирликитай Измаильского уезда. Закончил учительскую семинарию, получив профессию учителя начальной школы. Участник ПМВ 1914-1918 гг., офицер 449 пехотного полка. После войны работал учителем в родном селе, затем в городе Измаил в Союзе кооператоров.

С 1937 г. работал на Чадыр-Лунгской мельнице бухгалтером. Был арестован Чадыр-Лунгским НКВД 13 октября 1940 года за то, «что проводил антисоветскую агитацию среди рабочих мельницы, направленную на подрыв мероприятий, проводимых Коммунистической партией и Советским правительством», клеветал на жизнь рабочих и крестьян в Советском союзе и являлся офицером царской армии.

В предъявленных обвинениях Антон Вербанов себя виновным не признал. Тем не менее, на основе свидетельских показаний и очных ставок, он приговорен к 8 годам заключения в ИТЛ.

Василий Кисеев: сержант полиции

15 июля 1940 года в городе Комрат был арестован уроженец Чадыр-Лунги Василий Николаевич Кисеев (1909-1943) — сержант полиции Управления полиции города Комрат.

Василий Кисеев работал в Канцелярии секретариата полиции г. Комрат с 1932 г., в 1939 г. заочно закончил юридический факультет Ясского университета.

После задержания, уже на первых допросах его обвинили в том, что он принимал активное участие в подавлении революционного движения, а также преследовал граждан, читавших советские газеты на основании показаний свидетелей.

При этом свидетели указывали, что Василий Кисеев пользовался уважением и авторитетом среди начальства, его прочили в будущем на должность комиссара полиции города Комрат.

На суде Кисеев опроверг все обвинения против него, заявил, что он никого за революционную деятельность не арестовывал и не избивал, а арестовывал за кражи и убийства тех свидетелей, которые сами же давали против него показания при советской власти.

Его приговорили к заключению в ИТЛ сроком на 8 лет. Отбывал наказание в Севпечлаге (Республика Коми, Россия), где 19.10.1943 г. умер.

Георгий Кусурсуз: судья Бендерского трибунала

30 июня 1940 года в городе Бендеры был арестован Георгий Савич Кусурсуз (1896-1942), судья уездного суда (Бендерского трибунала). Георгий Кусурсуз был средним сыном крупнейшего предпринимателя Чадыр-Лунги Савелия Кусурсуз.

Он окончил Болградскую гимназию, служил во время ПМВ в чине подпоручика, а в 1925 г. закончил юридический факультет Ясского университета и подал прошение в Министерство юстиции.

В 1926 г. его назначили помощником судьи в город Бендеры. После он работал мировым судьей в селе Флорешты три года, а затем вступил в должность судьи Бендерского трибунала.

При аресте ему было предъявлено обвинение в том, что он активно боролся с революционным движением рабочего класса на территории Бессарабии. Дело подлежало рассмотрению в Военным трибуналом, до вынесения решения Георгий Кусурсуз содержался под стражей в Бендерской городской тюрьме.

На суде Кусурсуз в предъявленном обвинении виновным себя не признал и отказался давать показания суду.

«Я судил многих людей за их преступления по законам, существовавшим в Румынии…но я не выполнял свою волю, а волю закона», — фрагмент выступления Георгия Кусурсуз в суде.

На суде он заявил, что мог бы уехать в Румынию, но остался, чтобы служить Советскому Союзу, и что он не был противником Советской власти. Суд приговорил его к 10 годам лишения свободы в ИТЛ, с поражением в правах и с конфискацией лично ему принадлежащего имущества.

Георгий Кусурсуз был направлен в исправительно-трудовую колонию № 5 МВД Татарской АССР, которая находилась на острове Свияжск на Волге. Там Кусурсуз Г.С. умер от туберкулеза 13 апреля 1942 года.

«Русские, да не те»: как выбивали признания сотрудники НКВД

В городах и селах Бессрабии в 1940 году Красную армию встречали с хлебом с солью самые почетные граждане, но, в итоге, некоторые из них потом сами были репрессированы. Например, уроженец Чадыр-Лунги Ребицкий Никита, коммерсант, арестованный в 1941 г. и отправленный в Сиблаг (Новосибирская область).

Разобравшись, что за власть пришли к ним, некоторые жители гагаузских сел с горечью восклицали «Русские, да не те». Советская власть не оправдала их надежд. Примарии стали реорганизовывать в сельсоветы. Людей насильно загоняли в колхоз, это не нравилось тем жителям, которые своим трудом заработали на свое имущество, земли и скот.

С установлением советской власти сразу стали выявлять и арестовывать врагов народа, неугодных новой власти. Как следует из материалов дел, к обвиняемым применялись разные методы воздействия с целью признания ими своей вины: очные ставки, многочасовые допросы, угрозы, шантаж.

В начале следствия обвиняемые не признавали свою вину, а затем признавали, надеясь, наверное, на смягчение наказания. Однако, чтобы они не заявляли о своей лояльности к новой власти, они все уже были обречены на гибель. Из 6 человек из Чадыр-Лунги, арестованных в 1940 году — погибли все, в том числе, молодые, образованные люди в расцвете сил, карьера и жизнь которых оборвалась так внезапно.

Власть, которая обвиняла их в избиениях и издевательствах, сама потом действовала еще более изощренными методами. Советская репрессивная машина, которая была запущена в Бессарабии в 1940 году должна был воздействовать на население, которое к 1950 году уже почти полностью вступило в колхозы, а Бессарабия была очищена от вражеских элементов. Они со своей задачей справились, но какой ценой.

Почему они не уехали и не спаслись от репрессий?

Я часто думаю, почему эти люди не уехали. Не уехали, наверное, потому, что очень любили свою землю, потому, что еще помнили царское правление и не представляли, что новая советская власть в корне отличается от прежней. Вспоминает Топал Георгий из Бешалмы, дед которого погиб в Ивдельлаге в 1942 году: «…румыны дали информацию дедушке, чтобы он покинул Бессарабию и уехал в Румынию, ибо его ждет наказание. Но дед сказал, что…здесь его земля, дом, дети и внуки, и тут он останется» (Монография «Репрессии, депортации гагаузов, 1940-1941 гг., 1944-1953 гг., книга вторая» исследователя Константина Курдогло).

Автор текста: Светлана Капанжи

Оформление: Алина Михалкина

«Он – тюремная карточка

в ворохе сталинских метрик»

отрывок стихотворения «В спецодежде и кепочке…» Татьяны Бек

Nokta