«Священная корова» гагаузского референдума или почему тема «2 февраля» нуждается в осмыслении

2 февраля в Гагаузии вспоминали событие четырёхлетней давности – проведение местного референдума о внешнеполитическом векторе Молдовы. Начиная с этого года  – это не просто памятная дата, а целый официальный праздник «День народного единства». Правда, если оценить последствия волеизъявления 2014 года, то выяснится, что поводов для праздности не так уж много.

Два референдума

В Комрате редко вспоминают, а в Кишинёве мало кто вообще знает, что, в действительности, 2 февраля 2014 года в Гагаузии проводилось два референдума: один консультативный и второй – законодательный. Первый проводился с целью узнать мнение жителей автономии относительно того, какими должны быть внешнеполитические приоритеты Молдовы. Второе голосование проводилось по проекту закона об отложенном статусе Гагаузии.

Название самого закона было сформулировано немного несуразно – «Об отложенном статусе народа Гагаузии на внешнее самоопределение». Смысл был в том, что закон имеет «отложенное действие» и может быть применён при утрате Молдовой статуса независимого государства. В этом случае Гагаузия оставляет за собой право объявить о своей независимости.

На референдумы вышло необычайно много избирателей – около 70%. По всем пунктам голосование было однозначное: люди высказались за вступление Молдовы в Таможенный союз, против интеграции в ЕС и за принятие закона об отложенном статусе. Именно массовая активность населения и единодушное голосование и стали спустя несколько лет поводом для учреждения нового праздника «народного единства».

Спустя четыре года

В первую годовщину референдума в Комрате прошёл общественный форум, на котором обсуждали как само событие, так и более широкий круг вопросов о развитии региона. Впоследствии такой формат стал традиционным и подобные мероприятия стали ежегодными. Но если первые три года форум проводила общественная организация «Про-Евразия» при содействии властей автономии, то в этом году главным организатором выступил Совет старейшин Гагаузии. В этом же году мероприятие впервые посетила башкан Ирина Влах, а содержание дискуссии сместилось от экспертных выступлений к политическим воспоминаниям и оценкам ситуации.

В своей получасовой речи на открытии форума Ирина Влах напоминала, в какой атмосфере проходила подготовка к референдуму, привела примеры того, как центральные власти ущемляли интересы автономии и высоко оценила сплочённые действия жителей Гагаузии, которые вопреки обстоятельствам вышли на голосование. Говоря об итогах референдума, башкан признала, что говорить об их полной реализации не приходится, но одним из бесспорных плюсов является повышенное внимание к автономии со стороны внешних партнёров и их готовность оказывать содействие в социальном и экономическом развитии.

Хуже обстоят дела с политическими вопросами. С одной стороны, после референдума стало возможным создание рабочей группы депутатов Парламента и НСГ, но с другой – это платформа не достигла своих целей, а парламент не принимает в расчёт её деятельность.

Запомнился так же призыв Влах не забывать, что некоторые силы в Гагаузии и Молдове были против референдума и её прямое указание в этом контексте на Демократическую партию.

Своего рода ответом на последний выпад стало выступление председателя Народного собрания Владимира Кысса, который заявил, что когда в Гагаузии есть проблемы, то политических партий не существует и дал понять, что на теме референдума некоторые пытаются заработать политические очки.  «Когда всё тяжело, то кто-то пытается извлечь из этого выгоду, кто-то пытается собрать политические дивиденды. А когда начало всё открываться, кто-то быстренько прибежал и собрал политический урожай. Мы должны это говорить, люди должны знать», — заявил Кысса.

Волеизъявление или профанация?

Куда более эмоциональное обсуждение референдума произошло вечером того же дня в эфире Gagauzmedia между депутатом Парламента от ПСРМ Фёдором Гагауз, зампредседателя муниципального совета Чадыр-Лунги Сергеем Бузаджи и директором Общественной ассоциации «Пилигрим-демо» Михаилом Сиркели. Между гостями произошёл не просто диалог, а настоящие дебаты, какие не всегда бывают даже перед выборами.

Главные выводы гостей оказались противоположными. Гагауз и Бузаджи убеждены, что референдум был актуальным ответом на существовавшие вызовы, а то, что он не решил многие проблемы – вина Кишинёва. Сиркели в свою очередь, признавая существующие проблемы между автономией и центральными властями, уверен, что выбранные для плебисцита вопросы сделали мероприятие заведомо бесплодной профанацией.

Его аргумент состоял в том, что выносить на голосование стоит только те вопросы, которые известно, что будут приниматься в расчёт при принятии решений. Касательно внешней политики, понятно, что это не тот случай, а что касается права на самоопределение, то жителям автономии никто толком не объяснил, по какому сценарию и процедуре это может происходить, а, значит, люди голосовали за то, о чём у них не сложилось ясного понимания.

Мерило успеха

В какой мере референдум был попыткой решить реальные проблемы Гагаузии, а в какой он стал элементом чужой игры или пропагандистским ресурсом для чьей-то политической карьеры? Насколько адекватные вопросы выносились на голосование, и не было ли само мероприятие холостым выстрелом? Если ситуация на тот момент требовала мобилизации населения – а это действительно похоже на правду – то в какой форме должно было это происходить и на что направлено? Эти вопросы звучат провокационно и покушаются на «священную корову» гагаузского референдума в том его образе, в котором в Гагаузии привыкли о нём слышать. И, тем не менее, от реалий никуда не деться.

Одним из поводов для проведения референдума было ущемление полномочий Гагаузии. Но после 2014 года процесс размывания политического статуса автономии только усилился. Люди голосовали за сближение с Россией, но спустя четыре года отношения с Москвой (даже если учесть, что не по вине Комрата) стали на порядок хуже. 98% жителей проголосовали против интеграции с ЕС, но сегодня именно Евросоюз реализует в Гагаузии больше всего проектов и грантовых программ, на европейские деньги ремонтируются трассы, а гагаузские лидеры в своих дискуссиях с Кишинёвом относительно полномочий региона ссылаются на европейский опыт и обращаются с призывом о содействии в миссию ЕС в Кишинёве.  «Мы дружим со всеми» — отличная позиция, но она не объясняет столь насыщенную повестку взаимоотношений с ЕС.

История с референдумом для многих в Гагаузии была психологическим противостоянием. Вызовы на допросы в прокуратуру, прослушка, уголовные дела, давление — через всё это прошли многие участники тех событий. Поэтому, когда вопреки всему цель была достигнута, многие пребывали в эйфории. Но всё это затевалось не ради эмоций. То, что референдум помог привлечь внимание доноров и вынести проблему полномочий автономии на международный уровень – объективная реальность. Однако, всё это разговоры в пользу бедных. Главным мерилом успеха «2 февраля» является не поднятый шум, а то, как им воспользовались. В этом смысле тема гагаузского референдума, похоже, нуждается в критическом осмыслении.

Вячеслав Крачун

nokta