«Не выноси сор из избы» – девушки из Тараклии пережили домогательства и травлю родных, но добились справедливости

Несовершеннолетние девушки из Тараклии в течение долгого времени подвергались домогательствам и действиям извращённого характера – одной из них мужчина приходится отчимом. Сестра пострадавшей рассказывает о том, как от них отвернулись почти все родственники, судебный процесс превратился в театр абсурда, но преступника всё же удалось посадить. А ещё – о том, почему бороться с насилием в нашей стране можно и нужно.

О чём эта история

Это одна из тех историй, что происходят рядом: с вашими близкими, соседями, знакомыми – но о которых никто не узнает, если о них не говорить громко. А громко в нашем обществе зачастую не принято. Героини этих событий – две девушки, которые подвергались сексуальным домогательствам и совращению со стороны взрослого мужчины в период с 2019 по 2022 годы. Это история о том, через что им пришлось пройти и как удалось привлечь преступника к ответственности.

Эта история рассказана старшей сестрой одной из девушек – с разрешения пострадавших. По их просьбе мы изменили все имена, но названия населенных пунктов оставили как есть. Чтобы люди знали, что и в маленькой Тараклии могут происходить такие преступления, и в суде маленького Кагула можно добиться справедливого наказания. 

Делая этот материал, мы объединили усилия с художницей из Гагаузии Наталией Сухоруковой. Специально к его выходу Наталия написала серию тематических картин, фотографиями которых мы иллюстрируем эту статью. Эти картины – её высказывание в поддержку женщин Молдовы и всего мира, которым пришлось столкнуться с насилием и домогательствами.

Всё начинается с закрытой двери

Всё началось в 2019 году. Анна училась в университете в Комрате, её младшая сестра Иванка жила в Тараклии с матерью и отчимом. Иванке было 15 лет. Анна заметила, что сестра начала меняться и отдаляться от неё.

– Она толком даже не разговаривала. Очень тяжело выходила на контакт, хотя мы с ней всегда были очень близки. Стала закрываться у себя в комнате и всё своё время проводила там. Я это заметила и пыталась поговорить: что случилось, почему? Я пыталась поговорить об этом с мамой. Главная проблема, по мнению мамы, была в том, что якобы сестра — лентяйка, сидит в телефоне и ничего не делает.

Мать знала, как сёстры близки, и предложила Анне выведать, в чём дело, «что с ней не так». Анна предприняла несколько попыток, но ничего не вышло: младшая сестра продолжала от неё закрываться. Буквально через пару недель после этих разговоров мама пожаловалась Анне на то, что Иванка не хочет общаться с отчимом Стасом. Она попросила дочь повлиять на сестру, потому что отчим настроен стать хорошим отцом, а та «очень капризная» и отказывается идти ему навстречу.

– Мол, его родные дети с ним не общаются, ему не хватает дочери, он просто хочет быть для неё хорошим отцом. Иванка, конечно, не обязана была с ним близко общаться, но я всё-таки с ней поговорила. И это был очень сложный разговор. Она отнекивалась, уходила от темы, и в конце концов просто расплакалась… Мы лежали рядом, в одной постели, и я просто дала ей выплакаться, я была в растерянности.

Я не знала, чего ожидать, потому что это были ужасные рыдания, это было очень больно видеть. Потому что мы росли вместе, и я видела, когда она просто плачет. А то, что было на её лице… Это была очень большая боль, и она рыдала взахлёб минут 7-8.

«В семье это нормально, если папа не родной»

– И тогда она мне сказала: «Я не хочу, чтобы он вообще подходил и прикасался ко мне». Потому что, когда она переехала к ним жить, отчим начал подходить к ней и говорить, что он расскажет ей секрет и научит чему-то очень интересному. На тот момент она сказала, что не понимает, о чём он говорит, но он продолжал эти разговоры. И всё дошло до того, что отчим начал ей активно предлагать заниматься сексом: «В семье это нормально, если папа не родной». Но главное, чтобы мама не знала – чтобы это был их маленький секрет. Конечно же, она отказывалась, конечно же, она стала его избегать.

Как рассказывает Анна, поначалу всё было «в доброй манере» – Стас, которому было почти пятьдесят, разговаривал с Иванкой как друг, как будто они одного возраста.

– Он буквально обещал научить её как правильно трогать член, он обещал делать ей куннилингус. Он объяснял: «Вот не все мужчины это делают, а я делаю. Я сделаю тебе приятно, я тебя всему научу, и когда у тебя будет парень, ты уже будешь всё-всё уметь». И, конечно же, она говорила много раз «нет». «Нет, нет, НЕТ».

Тогда Стас начал заходить к Иванке в комнату. Пока мать была в другой комнате, отчим шёл топить печку, которая находилась рядом с комнатой Иванки.

– И он просто заходил, пару раз трогал её за грудь и целовал силой, с языком. Это было мерзко, противно, и она просто хотела умереть в тот момент, когда это происходило, и не знала, что делать.

Это всё, о чём я тогда узнала. И я была не то, что в шоке – я была в ужасе, потому что сразу начала себе представлять, через что она проходит. И я просто впала в истерику, сразу позвала маму в комнату. Моя сестра плакала навзрыд, а я начала кричать и говорить, что происходит, и спрашивать, почему… какого хрена он вообще мог позволить себе такое?.. Скрывать это за тем, что он якобы хочет просто быть ближе к ней, как отец, и манипулировать этим через мать… Это что-то, что настолько отвратительно и мерзко, что просто кажется, будто ты попал в какой-то очень плохой фильм.

«Я не знала, что делать, не могла найти себе место»

Анна устроила матери скандал и предложила ей в тот же день собрать вещи и всем вместе уехать из этого дома. В ответ мама начала её успокаивать и пообещала, что во всём разберётся. На вопрос, как именно, последовал такой ответ: «Я с ним поговорю, и он больше так делать не будет».

– Я говорю: в смысле, он так делать не будет?.. Он больной человек, и он это уже сделал! И сестра не может оставаться в этом доме. И тогда моя мама начала кричать в ответ, что я лезу не в свое дело, что я слишком мала для того, чтобы решать такие проблемы. А я была на втором курсе в университете. Я не могла этого принять, конечно же, и я начала кричать, что заберу сестру с собой.

Только вот была проблема: Анне некуда было забрать сестру. Она жила в общежитии, и ей с трудом удавалось содержать даже себя саму, потому что ни от одного из родителей финансовую помощь она не получала.  Но в тот момент Анне было настолько больно за сестру, что она судорожно искала решение и задумывалась даже о том, чтобы бросить учебу и устроиться на полноценную работу. Уже через пару часов Анна ехала запланированным рейсом в Комрат: ошеломлённая, с чувством бессилия, на учёбу. А Иванка осталась.

– Последующие недели были абсолютно ужасными. Потому что я уехала и оставила её одну. Я не знала, что делать, не могла найти себе место. Звонила, ругалась с мамой, а мама поговорила с отчимом, и он сказал ей, что это неправда. Она поверила ему и пыталась мне внушить то же самое: что он, возможно, просто её как-то погладил, просто хотел быть ближе, а Иванке что-то там показалось и она себе придумала, что он её трогал за грудь и целовал. 

«Если ты меня удовлетворишь, получишь ноутбук»

Звонки и споры Анны с матерью продолжались последующие недели и месяцы. В какой-то момент мама стала общаться жёстче и сказала, что та не имеет права никуда забирать сестру, потому что та несовершеннолетняя. В результате ситуация никак не разрешилась, девушке только и оставалось «тихо ненавидеть» отчима и стараться держать руку на пульсе. Она договорилась с младшей сестрой быть постоянно на связи, проводить «перекличку», и в случае чего – обязательно сообщать.

– Это было моей самой большой ошибкой. Надо было сразу идти в полицию. Всё это время, пока я спрашивала её о том, всё ли нормально, она мне врала, потому что он её запугал. Он запретил рассказывать именно мне, что происходит. А много всего происходило – на протяжении следующих трёх лет. И узнала я об этом только в 2022 году.

Иванка уверяла сестру, что домогательства прекратились, что отчим больше не лезет к ней, и тем более не трогает. На какое-то время Стас действительно «затих», но затем его приставания возобновились и стали изощрённее. Он присылал падчерице порно в ватсапе и предлагал попробовать «так же», делился своими сексуальными фантазиями и рассказывал, что именно он хотел бы с ней сделать.

Как впоследствии рассказала Иванка, сообщения он сразу же удалял, и она сделала лишь несколько скриншотов – далеко не «самых отвратительных» из того, что было. Возможно, сфотографировать остальное не успевала, а возможно – стыдилась и боялась, что их увидит кто-нибудь ещё.

– На этих скриншотах он просил её отправить фото в купальнике или фото своих ножек. Он всё время говорил ей: «Если ты меня удовлетворишь — получишь ноутбук, получишь хорошее отношение к себе». Он пытался внушить ей, что иметь с ним секс – это нормально. Там была даже история – когда сестре купили телефон, он был якобы самый дешёвый, и тогда отчим приходил к ней в комнату и смеялся: мол, это он убедил маму купить такой телефон. «Потому что ты меня не удовлетворила. А если бы сделала мне приятно, я бы выбрал тебе самый дорогой». Хотя он толком нигде не работал на тот момент и семью содержала моя мама.

«Она маленькая дурочка, которая ничего не понимает»

– Моя сестра говорит, он буквально облизывался, когда она, например, могла надеть лосины. Из-за этого она начала носить очень мешковатые вещи, а он пытался через маму манипулировать и говорить, что у неё нет чувства вкуса. Мол, почему вся молодежь сейчас так одевается, пусть она надевает что-то другое. Когда сестра уходила в школу, она могла на выходе видеть, как он сидит в трусах и держится за возбуждённый член. Потом он мог написать, удостовериться, видела ли она «что-то».

Дошло до того, что она набралась смелости и сказала ему прямо: «Вы воспринимаете меня как сексуальный объект, оставьте меня». Видимо, он этих слов испугался и опередил её, рассказал о них маме до того, как к ней успела прийти Иванка. Отчим пожаловался, что якобы Иванка много на себя берёт, она маленькая дурочка, которая ничего не понимает – чтобы мама поговорила с ней. И та… отчитала её.

Иванка показала маме скриншоты переписок, которые удалось сделать, но та не увидела в них «ничего страшного». При удалении сообщения в ватсапе остаётся пометка об этом. Когда девочка говорила, что помимо этого были ещё сообщения похуже, которые отчим удалил, и показывала их «следы», мама спрашивала о них у Стаса – тот отвечал, что удалял сообщения, «чтобы почистить память на телефоне», и что в них не было ничего плохого. А мама – верила. Даже то, что отчим отправляет падчерице порно, она оправдывала шуткой. И обо всех этих разговорах Анне не сообщалось. 

Как рассказывает Анна, эту способность – стараться быть на шаг впереди и манипулировать окружающими – Стас проявлял на протяжении всей истории. Его стратегия была проста, но почему-то срабатывала: успеть «посеять» свою правду, правду «взрослого человека» прежде, чем это сделает жертва.

Однажды Иванка едва не проговорилась Анне. Стояло лето 2022 года, она сдавала БАК и переживала, что не сдаст, не сможет уехать учиться, и ей придется остаться в Тараклии, где для неё уже подыскали работу. На вопрос, почему ей так страшно, девушка соврала, что просто не хочет стоять на месте, хочет учиться, развиваться дальше. О настоящей причине Анна узнала позже в этом же году – как и об остальном, что от неё скрывали на протяжении последних трёх лет. 

«Каталина разрешила тебе кое-что рассказать»

Поначалу Стас кое-как «держался», чаще всего «был добр» и пытался склонить Иванку к сексу шантажом и уговорами. В этом году всё изменилось: он вёл себя более грубо и нетерпеливо, словно боялся, что вот-вот — и падчерица покинет их, уедет учиться, а ему так и не удастся воплотить свои фантазии. Тем летом Стас дважды подмешал Иванке что-то в напиток, она дважды очнулась без сознания, и в последний раз – без нижнего белья. Впоследствии экспертиза не установила проникновения, но неизвестно, что происходило с девушкой, пока она была в отключке.

– Она не помнит, что с ней было, он мог делать всё, что угодно. Она до сих пор очень болезненно воспринимает именно этот последний эпизод. Тогда она попросилась ко мне на пару недель (я уже жила в Кишиневе), чтобы, мол, поступить в университет. И потом она не хотела ехать домой, говорила, что ей страшно. Был уже август. И я тогда снова спрашиваю: «Иванка, тебя никто не обижает? Ты же говоришь мне правду?» — «Да, я говорю правду, он успокоился, всё хорошо». Мы минут десять молчим, и вдруг она говорит: «Каталина разрешила тебе кое-что рассказать».

Как поясняет Анна, Каталина – это ещё одна девочка из Тараклии, родственница и близкая подружка Иванки. Оказалось, этим же летом Стас начал приставать и к ней. На диктофонной записи, которую удалось сделать Каталине, слышно, как он говорит: «Моя жена очень старая, она меня не устраивает как женщина, мне нужна молодая девочка. Давай я куплю тебе ноутбук, буду скидывать тебе деньги на счёт, а ты будешь со мной заниматься сексом?» В конце аудио, по словам Анны, Стас перешел к прямым предложениям сделать куннилингус и просьбам потрогать его член. Каталине на тот момент было 17 лет.

– Когда Каталина поделилась этим с Иванкой, не знала, что он лез ещё и к ней. И у неё тоже начались истерики, она так же начала закрываться в комнате, так же его избегала, мама этой девочки так же спрашивала: «Почему ты избегаешь Стаса?» А он подливал масла в огонь: говорил, что Каталина такая невоспитанная, не хочет даже поздороваться, то есть снова манипулировал, через её же маму пытался заставить её выйти с ним на связь. То есть очень жёстко психологически контролировал ситуацию.  

Как и в случае с Иванкой, родители Каталины списывали перемены в поведении дочери на переходный возраст.

«Просто проверял девочек, испорчены ли они»

– Я прослушала эту запись, я была в ужасе, не могла ни есть, ни пить. Я не знала, что делать, эта ситуация повторилась, и на тот момент я просто ненавидела свою мать за её бездействие и за то, что она не позволила мне ничего сделать ещё тогда, в 2019 году. В тот же день мы отправили это аудио маме, и я сказала: послушай, ты живёшь с педофилом, мерзавцем и ужасным человеком. Я говорила, что она должна с ним развестись, я предлагала ей приехать в тот же день, вызвать ей такси. Я даже боялась, что он может с ней что-то сделать, когда узнает, что есть аудиозапись.

Мать прослушала аудиозапись и пообещала Анне переговорить со своим мужем, чтобы узнать, «зачем он это вообще делал».

– И потом она звонит мне в истерике: «Ой, Аня, боже мой, он так плачет, так плачет. Он сказал, что это была шутка, он просто проверял девочек, испорчены они или нет, девственницы ли они». Я переспрашиваю: «Девочек?..» На тот момент я не знала, что он то же самое продолжал делать с моей сестрой. И даже хуже. Он мог ей говорить: «Знаешь, у нас есть квартира с друзьями, где одна маленькая девочка приходит нас удовлетворять, и мы её очень благодарим, она купается в золоте».

Ещё он ей рассказывал, что раньше был женат на другой женщине, и с её дочкой они были гораздо «более близки», чем с Иванкой. То есть мы даже не знаем, сколько девочек вообще было на его пути и что он с ними делал.

В тот день, когда проговорилась мама, Анне удалось разговорить и сестру, она пообещала, что Иванка больше не вернётся в тот дом, потому что ей уже 18 и она может остаться с ней в Кишинёве. Так Анна узнала от сестры о большинстве тех вещей, что происходили с 2019 по 2022 годы.

– А все эти годы я сильно за неё переживала. Я пила антидепрессанты, постоянно смотрела видео-расследования про педофилов и насильников – просто глушила свою психику полностью по этому поводу. Это было ужасно, потому что, наверное, где-то внутри я чувствовала, что что-то не так. Я до сих пор чувствую себя виноватой, что ничего не сделала.

И в тот день, когда Иванка обо всём рассказала, у меня было несколько тяжелых панических атак, после которых всё тело ужасно болело. Было очень сложно представлять и осознавать, через что всё это время проходила моя сестра. Самое страшное, что в этот момент уже ничего не можешь изменить – остаётся только принять ситуацию.

«Ну трогал, ну что мне теперь делать? Она же не умерла»

Анна, опасаясь за маму, пыталась по телефону убедить её уехать из дома, а та продолжала заступаться за мужа, уверять, что он раскаивается, что дочь преувеличивает, что ничего страшного не произошло: «Зачем ты вообще закатила такой скандал?»

– Она и сестре писала: «Иванка, ну что ты такое говоришь, он клянется на иконах, что ничего не делал». И моя сестра говорила, что больше не верит в иконы и вообще ни во что не верит, на что мама отвечала: «Ну тогда у тебя проблемы. Интересно, и кто же из вас врёт?» А когда отчим признался маме, что всё-таки трогал сестру за грудь, она всё равно его защищала, говорила мне: «Ну трогал, ну что мне теперь делать? Она же сейчас с тобой, она же не умерла, она же уже взрослая, ничего страшного же не случилось».

Абсолютно отчаявшись достучаться до матери и не в силах больше об этом молчать, Анна решила рассказать обо всём бабушке.

– Я ожидала, что у неё на лице будет ужас, что она скажет, что с ним надо как-то разобраться. А она сказала: «Ну он же ничего не сделал, оставь ты маму, она взрослая. Он её муж, пусть она сама разбирается». Мол, это ей решать, а то останется в старости одна… А я должна знать границы, не лезть не в своё дело. «Не выноси сор из избы, говорить об этом – позор!» – эти фразы очень часто звучали что от мамы, что от бабушки. Я была в ужасе, потому что никак не ожидала такую реакцию, я не могла её понять. 

Тем временем, пока Анна спорила то с мамой, то с бабушкой, Стас снова решил пойти на опережение и побежал к родителям Каталины, вот только на этот раз просчитался с публикой.

– Он взял какую-то иконку из дома, бежит к маме этой девочки, становится на колени, зовёт эту девочку и плачет, извиняется. Говорит: «Извини, Каталина, я просто шутил, я просто тебя проверял и всё».

Мама Каталины ничего не поняла и решила позвонить Анне, чтобы попросить «ту самую» аудиозапись, потому что вся эта история показалась ей какой-то странной. Родители Каталины были шокированы тем, что услышали. Узнав историю целиком, они предложили девушкам всем вместе пойти в полицию. Каталина и Иванка согласились: они уже устали от всего, им хотелось, чтобы всё закончилось.

Заявлений много, но очень мало доходит до суда

– Есть такое убеждение лживое, что, мол, в полиции на тебя не обращают внимания, если ты придёшь с такой проблемой. Это неправда, потому что когда мы пришли, мужчины, которые нас приняли, очень мягко говорили с девочками и на их лицах было сочувствие.

Как рассказывает Анна, по этому делу назначили специального следователя – важно, чтобы этим занималась женщина, потому что девушкам с ней будет работать удобнее и они смогут рассказать больше, чем мужчине.

Началось расследование, несколько дней велись допросы пострадавших, в ходе которых вскрывалось много новых подробностей – например, именно тогда Анна случайно узнала о том случае, когда Иванка очнулась без нижнего белья после того, как её усыпил отчим.

– У нас у всех были истерики, но нам сказали, что мы должны всё держать в секрете, пока ведётся расследование, чтобы его не спугнуть. И было очень сложно, потому что тяжело было держать свои эмоции в кармане.

Между тем Стас вместе с женой в эти дни приходили в гости к родителям Каталины, он спрашивал, простила ли его девушка – и тем приходилось делать вид, что всё в порядке. Даже убеждать его, что телефон сломался и аудиозапись куда-то пропала – судя по всему, Стас об этом беспокоился и суетился, поэтому следовало усыпить его бдительность.

Через пару дней после допросов жертв Стаса арестовали. Для его жены это стало настоящим ударом, она звонила Анне и умоляла забрать заявление: «ему грозит 10 лет ни за что», «это позор», «что скажут родственники?». Тем временем бабушка настраивала всех родственников против Анны, которую считала зачинщицей, а её звонки превратились в настоящую травлю.

– Она меня называла и тварью последней, и шлюхой, и как только ни называла, угрожала смертью матери. «Вот мама ужасно выглядит, сама не своя, если она умрет, ты будешь виновата».

В полиции девушек сразу предупредили: заявлений о насилии поступает много, но очень мало из них доходят до конца, и именно по этой причине – жертвами начинают манипулировать, запугивать, умолять. Делать всё, чтобы те забрали заявление. Многие не выдерживают этого давления, особенно когда оно идёт со стороны родных и близких – тех людей, от которых, наоборот, ждёшь поддержки. К счастью, у героинь этой истории хватило духу идти до конца, даже когда от них отвернулась почти вся родня.

Защитник оказался подсудимому под стать

Повезло им и со знакомым адвокатом, который взялся отстаивать их интересы в суде. А защитник Стаса, как считает Анна, по моральным качествам и поведению оказался подсудимому под стать: был очень громким, грубым, часто переходил на личности, обвинял суд в продажности и не гнушался всяческих «грязных уловок».

– До того как начался суд, мы сначала все по очереди давали показания, это заняло достаточно много времени. Потом начались экспертизы: гинекологическая, психологическая. Начали проверять телефоны, мы показывали переписки. Весь процесс этого расследования занял 3-4 месяца, прежде чем дело было передано в суд.

Всё это время Стас провел под стражей. Уже во время судебного процесса, менее чем через полгода заключения, адвокат добился, чтобы Стаса перевели под домашний арест. После нескольких раз, когда тот выходил из дома без разрешения, ему нацепили браслет.

Падал в обморок прямо перед залом суда

То, как проходил суд, – отдельная история. Это был издевательский марафон длиной в полтора года, очень часто он напоминал театр абсурда и абсолютно вымотал девушек.

– Его адвокат подстраивал разные ситуации, они затягивали следствие как только могли. То он сам, то адвокат не являлись в суд, он много раз изображал инсульт. Суды велись в Кагуле, мы приезжали туда и прямо на месте узнавали, что суда сегодня не будет, потому что его адвокат, например, внезапно заболел. И следующий суд мог быть через неделю, а мог быть и через месяц. То есть они очень хорошо его затянули.

Стас часто играл жертву. Например, однажды его привели в суд под руки друзья, а адвокат тем временем с омерзением смотрел на сторону обвинения: вот, мол, до чего довели хорошего человека. Бывало и такое, что подсудимый падал в обморок прямо перед залом суда.

– Приезжала скорая, его осмотрели, измерили давление, сердцебиение, температуру, сказали: «У тебя всё хорошо». Тогда он начал тыкать в живот и говорить, что где-то там у него болит. Ну и скорая говорит, что они не могут тут посмотреть живот, надо забирать в больницу, взять анализы и так далее. Заседание, конечно же, отменяли, потому что как же: это права человека, если ему плохо, надо оказать помощь. 

Был период, когда Анне приходилось приезжать на заседания из-за рубежа. Защита делала всё возможное, чтобы переносить такие заседания.

– На тот момент летом очень дорогие были билеты, я приехала, а они прямо передо мной начинают требовать заменить судью. Я помню, как сидела под дверью, и мне было страшно, что я приехала зря, потому что у меня была работа, и обратный билет через несколько дней. И слышала, как его адвокат орал: «Пусть эта девка приезжает в другой день, меня не волнует, что билеты дорогие, это её проблема».

«Пытался помешать им быть лесбиянками»

Один из самых абсурдных моментов судебного процесса был в том, что Стас постоянно менял свои показания и стратегии: одна версия звучала нелепее другой.

– Сначала у него была версия, что он просто проверял девочек на «испорченность». Потом начал заявлять, что они лесбиянки, а Стас пытался помешать им быть лесбиянками, пытался их «отвлечь». Он травил девочек прямо в суде. Благодаря психологической экспертизе нам удалось добиться, чтобы девочек допрашивали в отдельных помещениях, не там, где он сидел. Но у него был микрофон, и он им постоянно нашёптывал гадости.

Следующая версия заключалась в том, что я просто хотела развести их с мамой и всё это выдумала: заплатила и девочкам, и свидетелям, и прокурору, и судье. Он даже подходил к нашему адвокату, чтобы переманить на свою сторону и теперь уже заявлял, что Иванка всё сама организовала, потому что была в него влюблена и хотела внимания. Говорит: «Представляешь, я в шоке. Оказывается, она сама себе с моего телефона сообщения отправляла». А ведь там были и сообщения, которые отправлены, когда он был где-то там на заработках в Германии.

«Этот человек опасный»

Затем, как рассказывает Анна, у Стаса появилась версия, что на аудиозаписи, которую сделала Каталина, не он, а друг отца пострадавшей. Защита потребовала его допросить: этот человек находился за границей, и они надеялись, что тем самым смогут прилично затянуть процесс, потому что устроить такой допрос будет сложно. Однако команде обвинения удалось очень быстро этот допрос организовать.

– И этот мужчина пришел и сказал: «Вы что, обалдели тут все? Какого чёрта, я спокойно работаю себе за границей, меня вообще в Молдове нет». А в тот момент, когда всё это происходило, он вообще после аварии восстанавливался в больнице. И ещё добавил: «Вы знаете, этот человек опасный, у него что-то не в порядке с головой. Потому что он меня достал уже, каждый раз при встрече предлагает мне ехать в какие-то сёла, мол, у него есть там какие-то девочки, чтобы устроить тройнички-четвернички».

Одним из самых тяжелых эпизодов для девушек стал допрос жены подсудимого.

– Они допрашивали маму как свидетеля. Как мы узнали позже, мама все отрицала, мол, ни о чем она не знала, на аудиозаписи не её муж, а дочери ей ничего не рассказывали.

Вердикт

На финальной стадии процесса, когда сначала проходил допрос подсудимого, а затем судебные трения, Стас стал активнее пропускать заседания: Анна подозревает, что они договорились с адвокатом не являться поочередно, по различным надуманным причинам. Дошло до того, что на финальное заседание, когда уже должны были огласить вердикт, конвой привёз подсудимого силой.

Заседание состоялось в начале марта, Стаса осудили на 8 лет за действия сексуального характера, совершенные в отношении лица, не достигшего 16-летнего возраста (ст. 175), и совращение несовершеннолетних в сексуальных целях (ст. 175¹). В настоящий момент он пытается оспорить решение суда.

– Самый главный аргумент, с которым мы сталкивались – мол, он не успел изнасиловать, и потому в этом нет ничего страшного. И мама, и бабушка тоже постоянно говорили: «Ну он же ничего не сделал». Но это же тоже насилие, он до хрена всего успел сделать за всё это время.  

Со многими из своих родственников девушки до сих пор не общаются. Бабушка делает вид, что ничего не произошло, а мама тяжело переживает произошедшее, на фоне этого у неё начались проблемы со здоровьем.

«Пожалуйста, не терпите к себе такое отношение»

Возможно, каждый день в городах и сёлах Молдовы кто-нибудь сталкивается с домогательствами и насилием. Очень часто такие случаи замалчиваются или не доходят до суда.

– Я хочу, чтобы девушки знали: в Молдове за это тоже наказывают, насильников и извращенцев сажают. Есть предубеждение, что в полицию обращаться бессмысленно, что суды не работают, что ты зря туда пойдёшь. Это не так! Даже в таком маленьком городе, как Кагул, суд был очень профессиональным, к нам очень хорошо относились. И в тараклийской полиции – тоже.

Поэтому обязательно нужно идти либо сразу в полицию, либо сначала к взрослому человеку, которому вы можете довериться, если у вас нет финансовой независимости. И будьте готовы к тому, что может быть нелегко, может быть много манипуляций и угроз, от вас могут отвернуться родственники, потому что о таком не принято говорить вслух, не принято «выносить сор из избы», ведь «это что-то постыдное».

Но пожалуйста, не терпите к себе такое отношение – и в целом любого рода абьюз. А если с этим столкнулись не сами, обязательно поддержите и помогите тем, кому может понадобиться помощь. Пожалуйста, не оставайтесь равнодушными.

nokta