Молдова идет в ЕС, а Гагаузия – ?| Nokta Live TEXT

Журналист Михаил Сиркели рассуждает о багаже нерешенных проблем, который тащит с собой Молдова в «приемную» Евросоюза. О том, как исторически так сложилось, что Гагаузия превратилась в пророссийский регион, в чем тут вина Кишинева и как нам теперь из этого выбираться – в текстовой версии авторской программы Nokta Live.

Чем ближе Молдова к Европе, тем сильнее антиевропейские настроения в Гагаузии

— В декабре ожидается очень важное событие для Молдовы – саммит Европейского союза, на котором может быть принято решение о начале переговоров о вступлении Молдовы и Украины в Европейский союз. Пока мы не знаем, будет принято это решение или нет, но однозначно то, что Молдова не отказывается от своего европейского пути, который начался в 2005 году. И сегодня она близка к цели вступления в ЕС как никогда.

Однако, наблюдая за политической ситуацией в Гагаузии, складывается такое впечатление, что Гагаузия – не часть Молдовы и не собирается в Европейский союз в ее составе. Такие выводы мы делаем, наблюдая за публичными высказываниями гагаузских политиков, за дискуссиями, которые ведутся в Народном собрании, и за темами, которые обсуждались в рамках прошедших местных выборов. Удивительно, но темы вступления в ЕС нет в нарративе местных политиков. Наоборот, здесь звучат антиевропейские высказывания. 

Тут, наверное, стоит оговориться и сказать, что антиевропейские высказывания в Гагаузии звучали практически всегда. Но тем не менее здесь не было массовых возмущений, когда правительство страны подало заявление в ЕС на получение статуса кандидата. В Народном собрании тогда возмутились лишь тем, что Гагаузия не была вовлечена в процесс подачи заявки. 

Исходя из этого, у стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что антиевропейский нарратив – это всего лишь часть риторики местных политиков и не имеет за собой поддержки жителей. Однако это не так. Гагаузское сообщество в большинстве своем настроено антиевропейски. И тут важно найти ответ на вопрос: оно не хочет в Европейский союз, потому что вместо этого хочет в Таможенный союз стран-участниц Евразийского экономического союза? Или гагаузское сообщество на самом деле хочет стать частью России?

Ответ на этот вопрос важен прежде всего для того, чтобы понимать ситуацию политическим силам и партнерам по развитию, которые работают в Гагаузии. Многие задаются вопросом: почему многомиллионная помощь Европейского союза и внимание партнеров по развитию на протяжении почти десятка лет никак не изменила отношение гагаузов к Европейскому союзу?

Турция, невзирая на поддержку автономии, не стала геополитическим ориентиром

— Далеко за примером ходить не надо, достаточно вспомнить начало 90-х, когда Турция играла большую роль в разрешении гагаузского вопроса и оказывала гагаузскому сообществу поддержку в вопросах обретения особого правового статуса и социально-экономического развития. Турция со своим экономическим и политическим потенциалом могла стать для гагаузов реальной геополитической альтернативой Москве. Но не стала.

Да, в определенной степени Турция воспринимается как гарант особого правового статуса гагаузской автономии, но гагаузы воспринимают себя не столько частью тюркского мира, сколько частью русского мира, и до сих пор грезят мечтами о восстановлении Российской империи в том или ином виде. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно выйти на улицу и поговорить с прохожими на эту тему. 

Резонный вопрос, который задают очень многие и задавали его в 2014 году во время так называемых гагаузских референдумов о внешнеполитическом курсе Молдовы: как Гагаузия собирается стать частью Таможенного союза или Российской Федерации, если у Республики Молдова нет общих границ ни с одним, ни с другой?

Гагаузы и «русский мир»

— Не стоит тут искать логику, это вопрос убежденности гагаузского сообщества в том, что Гагаузия и Республика Молдова должны быть частью Российской империи в том или ином виде. Тут следует оговориться: речь не идет о гагаузском сепаратизме как об отделении Гагаузии от Молдовы. Большинство в Гагаузии хочет, чтобы Молдова стала частью России, поэтому и гагаузские политики, и сообщество видят себя как инструмент сдерживания Молдовы от интеграции в Европейский союз и удержания страны в сфере влияния Российской Федерации.

И тех, кто выступает за это, не смущает, что между Молдовой и Россией находится Украина, которая сопротивляется имперской политике России с оружием в руках и отбила российские войска из-под Киева, Харькова и Херсона. Их не смущает также то, что Россия не может восстановить свою империю ни политическим, ни военным путем, как бы она ни старалась все эти годы. Многих не смущает и моральная составляющая этого вопроса, поскольку украинские гагаузы, сородичи молдавских гагаузов, гибнут на поле боя наряду с другими гражданами Украины, защищая ее от российских оккупантов. И, казалось бы, положение, в котором оказались их соплеменники, должно изменить отношения большинства молдавских гагаузов к русскому миру и к Путину, но, к нашему удивлению и глубокому сожалению, этого не произошло. 

Про разное отношение к малым этническим сообществам в ЕС и России

— Казалось бы, в контексте военной агрессии России против Украины проевропейские настроения должны были усилиться, но мы, наоборот, видим усиление фобий в гагаузском сообществе, связанных с европейской интеграцией. Люди на этом фоне начинают активнее голосовать за самые радикальные пророссийские и антиевропейские партии в Республике Молдова. Если рационально смотреть на вещи, то становится очевидно, что Европейский союз в Гагаузии должен стать более популярным, потому что это то место, где территориальные автономии (как Гагаузия) и малые этнические сообщества пользуются законодательной защитой, а также финансовой и экономической поддержкой для социокультурного развития.

Чего нельзя сказать о России, где малые народы прозябают в нищете, где проводится политика русификации, в результате чего национальные меньшинства теряют свою идентичность, а с началом войны в Украине их безжалостно используют как пушечное мясо на поле боя. Но нет, пророссийские настроения в гагаузском сообществе с началом войны только укрепились. Такое ощущение, что гагаузское сообщество пытается обратить ход истории вспять и вернуться на двести лет назад, во времена генерала Инзова. 

Почему гагаузы остаются лояльны к России?

— И тут возникает вопрос: почему гагаузское сообщество после 32 лет с момента обретения Республикой Молдова независимости и 29 лет существования автономии осталось лояльным России и не стало лояльным независимой и суверенной Молдове? Только ли вина гагаузов в этом? А что насчет молдавского государства и молдавского политического класса?

Пророссийские политики в Молдове все 30 лет ездили в Гагаузию, словно в банк за голосами, рассказывая гагаузам то, что те хотели слышать: про дружбу с Россией, про русский язык как второй государственный и про то, что в Молдове государственный язык не румынский, а молдавский. Все эти годы они обманывали обещаниями, но на следующих выборах все так же приезжали и на тех же самых обещаниях снова получали голоса гагаузов. 

В свою очередь проевропейские политики ездили в Гагаузию для галочки: просто показать, что они про нее не забывают и ведут какой-никакой диалог. Реальной интеграцией гагаузского сообщества в молдавское общество никто не занимался, оставляя первых жить в своих иллюзиях, сформированных российским телевидением и российской пропагандой. 

А что правительство страны могло предпринять, чтобы этого избежать?

— Три вещи, которые должно было сделать молдавское государство в первую очередь, и чего так и не попыталось сделать за все эти годы.

Первое – это расширить возможности для образования на румынском языке в Гагаузии. За 30 лет в Гагаузии открылись всего две школы на румынском языке обучения: одна в Комрате и одна Вулканештах. И те были открыты скорее для детей из молдавских сел, а не для детей-гагаузов.

Второе — Молдова должна была усилить свое присутствие в информационном пространстве, увеличив и улучшив контент на русском языке, производимый в республике. Это можно было бы сделать через то же «Телерадио—Молдова» (TRM), но оно даже не открыло своего филиала в Гагаузии. Например, недавно TRM открыло второй телевизионный канал «Молдова 2», который так же, как и «Молдова 1», вещает на румынском языке. А не логичнее ли было открыть второй канал на русском языке, поскольку именно на нем не менее трети населения этой страны потребляет новостной и развлекательный контент? 

Если бы Молдова усилила свое присутствие в информационном пространстве на территории Гагаузии, молдавское государство в определенной степени могло бы обезопасить себя от влияния российской пропаганды. Но Республика Молдова как государство предоставило российской пропаганде полный карт-бланш на территории Гагаузии. Все 30 лет российская пропаганда не только обеспечивала жителей Гагаузии контентом, но и сформировала предпочтения и вкусы гагаузов в вопросах потребления контента. Например, если здесь видят контент, где нет агрессивной риторики против Украины и Запада или есть хоть какой-то намек на то, что Запад не желает нам зла, то этот контент просто отказываются смотреть.

Третье – политическое поле. Начиная с 2006 года Кишинев был практически вытеснен с политического поля автономии. С тех пор Россия определяет, кто будет башканом и каков будет состав Народного собрания, и со временем это влияние только усилилось за счет неограниченных финансовых средств, которые Россия тратит на продвижение своих политиков в Гагаузии. В итоге российское влияние на политическом поле превратило демократию и выборы в автономии в монстра, который поглощает огромное количество денежных ресурсов.

Про выборы в автономии и российские деньги

Для того чтобы проводить выборы в Гагаузии, не нужно такое количество денег – это сравнительно небольшой избирательный округ, по сравнению с тем же Кишиневом.

В условиях честной конкурентной борьбы тому же кандидату в башканы нужна небольшая команда и небольшие ресурсы для ведения избирательной кампании. На деле же выборы в автономии превратились в конкуренцию за финансовые ресурсы из Кремля. Россия, фактически, передает ярлык на княжение в Гагаузии лояльным себе политикам. Мы дошли до того, что управление Гагаузией Россия передала человеку не из Гагаузии. Я имею в виду Илана Шора, а не его «табуретку».

Все это Россия, безусловно, приправляет огромным количеством средств, которые идут не только на внедрение политтехнологических инструментов, но и на банальный подкуп избирателей. Дошло до того, что первый вопрос, который задают кандидату на встречах с избирателями: «А что мне за это будет?» В этих условиях просто бессмысленно проводить выборы, это не выборы, это соревнование в подкупе избирателей. И Кишинев ничего не предпринимал, чтобы ограничить влияние и усиление России в политическом поле Гагаузии.

Робкие действия Кишинева в 2023 году сложно назвать даже попыткой. Сегодня мы имеем ситуацию, когда особый правовой статус Гагаузии не принадлежит гагаузам – да никогда им и не принадлежал. Для меня совершенно очевидно, что в 1994 году, когда Кишинев давал гагаузам автономию, он рассчитывал, что политические рычаги в Гагаузии будут в его руках.

Как Россия обратила внимание на Гагаузию и есть ли в автономии «здоровые политические силы»

— По большому счету, так оно и было, но только до 2006 года: первые два башкана-таки были ставленниками центральной власти. Георгия Табунщика на первый срок продвинула аграрная партия, Дмитрия Кройтора – Демократическая партия (тогда еще во главе с Дмитрием Дьяковым и без Владимира Плахотнюка). На второй срок Табунщика уже продвинула Партия коммунистов. С приходом Михаила Формузала в 2006 году влияние Кишинева на местную гагаузскую политику сходило на нет.

Кишинев прекрасно понимал, что в Гагаузии нет ни политического, ни экономического потенциала для самостоятельного управления. Но это же понимала и Россия, которая обратила внимание на Гагаузию, и это внимание росло по мере того, как у Путина ухудшались отношения с Ворониным и росли имперские амбиции. Даже всемогущий Воронин не смог предотвратить избрание Формузала, который фактически является первым ставленником России на посту башкана. 

А мог ли Кишинев предотвратить доминирование России в гагаузской политике, учитывая разрозненность политического класса в столице и то, что большую часть времени с момента обретения независимости молдавский политический класс занимался не строительством государства, а растаскивал страну по «норам»? 

Теперь, когда некоторые политики из Кишинева взывают к «здоровым политическим силам» в Гагаузии с призывом предпринять что-то, чтобы спасти Гагаузию от Шора, у меня возникает вопрос: а есть ли в Гагаузии «здоровые силы»? Я не имею в виду отдельно взятых здравомыслящих людей, такие люди в Гагаузии, безусловно, есть. Я имею в виду организованные политические силы: таких нет, и им неоткуда было взяться. С 2006 года в Гагаузии доминирует Россия, а она явно не занималась строительством и укреплением здоровых политических сил в автономии. Посмотрите, кого Россия посадила в кресло башкана и кого поддерживает в Народном собрании. Это можно назвать чем угодно, только не здоровыми политическими силами.

С другой стороны, Кишинев тоже не способствовал появлению таких сил – достаточно только вспомнить политику в Гагаузии Плахотнюка. Пока Россия покупала башканов, он покупал депутатов Народного собрания. И если левые партии использовали пророссийскость гагаузов и умело ею манипулировали, то правые партии по большей части игнорировали существование региона, не понимая, что с ним вообще делать. 

Время выбираться из болота

— И вот мы оказались в ситуации, когда Гагаузия не может, как барон Мюнгхаузен, вытащить себя за волосы из этого пророссийского болота, а Кишинев упустил последние 30 лет и даже не пытался противодействовать России в автономии. Мы уже кандидаты на вступление в Европейский союз, и, если нам повезет, в декабре мы начнем переговоры о вступлении. Согласитесь, это не самая хорошая стартовая позиция. Как же мы можем выбраться из этого болота?

Мне кажется, здравомыслящие люди в Гагаузии должны перестать стесняться называть вещи своими именами и признать, что основная проблема не в Шоре, и не в Константинове, и, конечно же, не в Ирине Влах. Это всего лишь пешки в большой игре. Проблема – в ориентации гагаузского сообщества на русский мир и боязнь даже задуматься о том, что жизнь гагаузского сообщества возможна без России. И чем больше здравомыслящих людей начнет об этом говорить, тем больше шансов, что геополитические настроения в гагаузском сообществе начнут меняться.

В свою очередь Кишинев, где у власти сегодня находится проевропейская партия, должен перестать делать вид, что проблемы не существует или она сама по себе рассосется. Перестать пытаться переложить ответственность на здоровые политические силы в Гагаузии, которых, как я уже сказал, нет. Если Кишинев сегодня не может справиться с Гагаузией, где проживает 150 тысяч человек, то как Кишинев справится с Приднестровьем? И если кто-то в Кишиневе рассчитывает на то, что Молдова войдет в ЕС без Приднестровья, то что делать с Гагаузией?

На данный момент у проевропейского Кишинева нет партнера для диалога в Комрате, и власти страны ничего не предпринимают для появления такого партнера. Отдельно взятые дебаты в Народном собрании, время от времени демонстрирующие проблески здравомыслия, принципиально ситуацию не меняют. Если Кишинев на них рассчитывает, то далеко мы таким образом не уедем. 

Еще меры, которые должна предпринять центральная власть

— Я не говорю о том, что Кишинев должен прийти и завалить местных политиков деньгами по примеру России. Я говорю о принятии каких-то административных и законодательных мер, которые помогут сдвинуть ситуацию с мертвой точки. Например, сделать так, чтобы партии, участвующие в выборах в Народное собрание, получали государственное финансирование, как национальные партии, которые получают мандаты в местных советах и в парламенте страны. Это откроет, например, дорогу для создания местных партий в Гагаузии.

Еще можно способствовать переводу работы депутатов Народного собрания на профессиональную основу, чтобы те, кто желает участвовать в политической деятельности в Гагаузии, но не желает брать взятки, могли работать, зная, что они смогут за профессиональную деятельность политика получать зарплату и обеспечивать свою семью. Сейчас же работа депутатов Народного собрания не оплачивается, кроме работы 12 депутатов, входящих в президиум Народного собрания, что дает рычаги влияния при формировании большинства в Народном собрании. 

Ну и, наконец, Кишинев не должен бояться отобрать у Гагаузии компетенции по организации и проведению выборов башкана и Народного собрания и перевести их в ведение ЦИК Молдовы. За 29 лет своего существования Гагаузская автономия неоднократно демонстрировала, что не может (или не хочет) защитить гагаузские выборы от коррупции.

Все это – только малая часть мер, которые Кишинев должен был предпринять давно, но почему-то не предпринял. 

Надеяться на то, что все проблемы, связанные с Гагаузией, рассосутся после вступления Молдовы в Европейский союз – это большое заблуждение. Да, в сложившейся геополитической ситуации Евросоюз не может позволить себе держать Молдову и Украину в «приемной» ЕС долго. Но в то же время он не хочет импортировать к себе все эти немаленькие проблемы, которые есть в Молдове. 

Желаю нам удачи на саммите ЕС в декабре, в то же время желаю прозрения гагаузам, а также решительности и зрелости – политикам в Кишиневе.

nokta live