Расследование Би-би-си: Как преследуют ЛГБТ-людей в Чечне и как им удается оттуда сбежать

Прошло пять лет с тех пор, как мир узнал о массовых преследованиях геев в Чечне. Однако, по словам правозащитников, в республике продолжают задерживать людей за гомосексуальность — чеченские силовики превратили это в своеобразный бизнес и часто требуют от родственников задержанных выкуп в обмен на свободу их близких. Помимо этого, к правозащитникам стали чаще обращаться за помощью женщины.

Как изменилась жизнь ЛГБТ-людей на Северном Кавказе и как им удается покинуть регион и получить убежище в других странах рассказала Русская служба Би-би-си.

«Пытки у нас были каждый день»

Первый раз силовики задержали Заура (имя изменено) в 2017 году, когда ему было 22 года. Полицейские — «человек 15» — пришли за ним прямо в ресторан в центре Грозного, где он работал официантом.

«В Чечне ЛГБТ-люди практически все друг друга знают. Даже если не лично, то через кого-то. И когда пошла волна задержаний в 2017 году, среди задержанных были люди, которые во время пыток выдали и меня тоже, хотя я с ними уже не общался», — рассказывает он.

После задержания Заура привезли в РОВД, где его вместе с другими задержанными без суда отправили в здание, которое он называет секретной тюрьмой. Там его поместили в камеру размером три на четыре метра, где, по его воспоминаниям, в разное время содержалось около 25-35 человек.

«Пытки у нас были каждый день, — вспоминает он. — Для них это было своего рода развлечением. Когда им хотелось нас пытать, они нас уводили в комнату, связывали руки скотчем или наручниками, прикрепляли к стулу. Присоединяли провода, крутили эту ручку. Били током. Били трубами. Пакетом душили — периодически у них этот фетиш тоже был».

Заур провел под арестом 14 дней. Потом его вместе с другими арестованными привезли в помещение, похожее на актовый зал, куда предварительно свезли их родственников — «там они сидели, как будто на концерт пришли». Из семьи Заура там были его отец, брат и дяди.

На сцене, куда вывели арестованных, сидел человек, в котором Заур узнал спикера парламента Чечни Магомеда Даудова: «Он прямым текстом сказал, что вот эти люди спят с мужчинами, мы их поймали. Дальше сами разбирайтесь, что вы будете с ними делать, мы вам их отдаем».

После этого Заура отпустили, и он поехал с родственниками домой. Их реакцию на произошедшее в актовом зале он описывает так: «Не могу сказать, что они отреагировали нормально, но и не плохо».

«Чечня, традиции, адаты. Их привозят в зал, где много людей, и публично заявляют, что их сын, племянник, брат спит с мужчинами. Конечно, это шок. Для Чечни», — объясняет Заур. Тему его ориентации в семье больше не поднимали, и она так и осталась табу: «Они не захотели со мной это обсудить, а я не стал им говорить».

При этом, по его словам, родственники отдавали себе отчет в том, что Заура арестовали просто по наводке знакомого: «Они сказали, что бездоказательно. Условно говоря, пришли, забрали с работы и пытали, просто потому что кто-то что-то про меня сказал. Не было никаких доказательств, я не был ни на какой встрече. Соответственно, ко мне никаких вопросов не было».

Дома родные помогли Зауру раздеться, потому что сам он этого сделать не мог — «я был весь в синяках, фиолетовый».

Увидев на нем следы пыток, мама и тетя заплакали. «Скорее всего, это и сыграло роль. Ты видишь своего человека, который пришел домой весь изуродованный. Какие к нему еще могут быть вопросы? Поэтому, наверно, и не обсуждалась эта тема [ориентации]», — рассуждает он.

Заур провел дома две недели, пока не смог встать на ноги после пыток. А потом вернулся на работу — несмотря на пережитое, он тогда не думал уезжать из Чечни: «Я ничего не сделал такого, чтобы покинуть место, которое я люблю, где я воспитан, где я вырос. Это моя родина, это моя семья. А из-за каких-то их взглядов, из-за каких-то их развлечений я не собирался менять место жительства».

Но в 2019 году его задержали снова. Полицейские подошли к нему на улице в центре Грозного, потребовали телефон, стали читать его переписку в WhatsApp и поняли из нее, что Заур — гей. После этого его сразу посадили в машину и отвезли в отдел полиции. По его словам, все повторилось снова — «пытки, ток, шланги, дубинки».

Спустя три дня после повторного ареста силовики потребовали у семьи Заура выкуп: «Сказали им, что если они принесут в течение дня 1 миллион рублей, то меня отпустят, а если не принесут, то у меня найдут героин и закрытым судом отправят в тюрьму. И не просто отправят, а еще предварительно позвонят в колонию и скажут, что мы к вам отправляем гея».

По словам Заура, у него небогатая семья. Мама — домохозяйка, папа работает таксистом. Тем не менее они смогли собрать миллион — начали обзванивать всех родственников и к концу дня привезли нужную сумму в отдел полиции.

Заура отпустили, он снова приехал домой весь в синяках. Но на этот раз он уже знал, что из Чечни ему придется уехать: «Я тогда понимал, что хочу остаться, но не останусь. И не хочу, чтобы у семьи были какие-то проблемы. Потому что сейчас миллион, в следующий раз будет два миллиона. И когда у тебя не будет возможности [заплатить], ты все равно рано или поздно сядешь в тюрьму».

Заур связался с правозащитниками из российской ЛГБТ-сети, которые помогают чеченским геям уехать из республики, рассказал об арестах и о том, что происходило в заключении.

В итоге Заур уехал из Чечни на общественном транспорте, а за пределами республики правозащитники забрали его на машине и отвезли в безопасное место в другой российский регион. Уже уехав из Чечни, он узнал, что силовики приходили к нему домой и искали его.

«Наверно, опять хотели деньги, — предположил Заур. — Это официально нигде не афишируется, но у них есть списки адресов, кто где проживает. Когда у них есть какая-то нужда, например, если какому-то начальнику нужны деньги, он может просто приехать и потребовать их. То есть сначала задержать, чуть-чуть избить и уже потом поставить свой ультиматум. Это стандартная процедура у них».

«Силовые структуры придумали некий род бизнеса»

Впервые о масштабных преследованиях геев в Чечне весной 2017 года рассказала «Новая газета». Издание писало, что чеченские власти стали помещать заподозренных в гомосексуальности мужчин в «тайные тюрьмы», где к ним применялись пытки, а несколько человек были убиты. Вслед за «Новой газетой» на эту тему обратили внимание ведущие мировые СМИ.

Чеченские власти отрицали, что в республике существуют специальные тюрьмы для геев, и отвергали все обвинения в преследовании ЛГБТ-людей, утверждая, что в Чечне их нет.

«Если бы в Чечне были такие люди, у правоохранительных органов не было бы никаких забот с ними, поскольку сами бы родственники отправили бы их по адресу, откуда не возвращаются», — говорил пресс-секретарь главы Чечни Альви Каримов.

Правозащитники начали помогать ЛГБТ-людям уехать из Чечни и других регионов Северного Кавказа в апреле 2017 года. За пять лет им поступило 614 обращений за помощью: 343-м обратившимся удалось успешно покинуть Северный Кавказ и уехать в другие российские регионы.

На данный момент правозащитники помогли 274-м из них получить убежище в других странах, остальные еще ожидают соответствующих решений, рассказывает Мирон Розанов, пресс-секретарь кризисной группы «СК SOS» — она помогает ЛГБТ-людям и членам их семей, которым грозит опасность на Северном Кавказе. Под самостоятельным брендом проект начал работать в октябре 2021 года — в него вошли правозащитники из разных организаций, в том числе из российской ЛГБТ-сети.

По словам Розанова, конечная цель для большинства обратившихся за помощью — не только покинуть Северный Кавказ, но и вообще уехать из России: «В России, к сожалению, для беженцев с Северного Кавказа по-прежнему небезопасно находиться. Фактически у нас нет случаев, когда люди, покидая регионы, опасные для их жизни, остаются в России. Все стремятся уехать в другую страну, потому что понимают, что оставаться в России для них небезопасно».

При этом с самим получением убежища в других странах тоже возникают трудности, которые связаны даже не столько со сбором документов, сколько с глобальными кризисами, из-за которых растет поток беженцев.

«Мне не хотелось бы ранжировать, какие страны более дружелюбны [к беженцам с Северного Кавказа], какие нет. Но, например, с 2017 года США ни разу не предоставили убежище нашим подопечным. Ни один кейс не смог получить одобрение от США и [человек не смог] туда эмигрировать. Несмотря на то, что факт преследования ЛГБТК+ людей на Северном Кавказе достоверен и широко известен», — рассказывает он.

При этом Розанов уточнил, что американские власти не отказывают людям в убежище, а затягивают рассмотрение кейсов.

Сейчас, по словам правозащитников, количество заявок на оказание помощи снизилось по сравнению с 2017-2018 гг., но расширился их характер. Например, в республике участились случаи задержаний с последующими требованиями выкупа — причем как гомосексуальных, так и гетеросексуальных людей.

Самый известный пример, когда по подозрению в гомосексуальности в Чечне задержали гетеросексуального мужчину, — история Салмана Мукаева. Он стал первым гетеросексуальным чеченцем, который публично рассказал о том, что его поймали и обвинили в том, что он гей.

Мукаев переписывался с женщинами на сайте знакомств, но силовики сочли, что его интересуют и мужчины тоже. Его задержали, пытали током и избивали, под пытками заставили подписать пустые листы бумаги, которые, после того как Мукаев уехал из Чечни, превратили в уголовное дело о хранении боеприпасов, рассказывает Розанов.

По словам правозащитников, в последние годы выросло количество обращений от девушек. Если в 2017 году правозащитники помогли уехать двум девушкам, одна из которых на тот момент уже проживала в Петербурге, то сейчас таких обращений «очень много»: «Потому что у них появилось понимание, что можно выбраться и можно жить другой жизнью. Раньше они в это просто не верили, им это казалось нереальным».

Причем обращения поступают как от девушек, относящих себя к ЛГБТК+, так и от тех, кто страдает от домашнего насилия на Северном Кавказе.

«Для девушки, если она не живет по адатам ислама, все равно есть риск убийства чести, неважно, что является причиной. Поэтому там, где жесткая ситуация, когда человека нужно забирать и увозить из России, потому что будет преследование со стороны семьи, потому что у них есть ресурсы и административные, и финансовые, чтобы ее искать, то да, мы будем вывозить. Потому что пока мы — единственная организация, которая в принципе может решить полный цикл — забрать человека из дома и переместить в другую страну», — отмечают правозащитники.

Как проходит эвакуация

Улететь — самый простой способ покинуть Чечню, но у людей не всегда есть на руках документы, чтобы это сделать. В 2017 году, когда мир только узнал о преследованиях геев в Чечне и силовики проводили бесконечные рейды, люди боялись покидать республику через контрольно-пропускные пункты. Поэтому в некоторых случаях, чтобы покинуть Чечню, люди обходили посты ночью пешком, через реку Терек, а уже за пределами республики ловили попутку и уезжали.

В некоторых случаях уехать людям помогают родственники. «У меня была ситуация, когда мать помогла вывезти парня из самой республики, я его подобрал на границе, и мы ехали с ним — он был весь синий, избитый — трое суток в регион в центральной части России. Мы меняли машины, нас останавливали на постах. В Волгограде нас остановили — мы откупились деньгами, потому что у него не было никаких документов», — вспоминает один из правозащитников.

Пока они ехали, родители этого парня разыгрывали в Чечне его похороны: «В Чечне же нет практики свидетельства о смерти, там никто этого не делает. Там вообще все очень плохо с документацией. Тебе не надо получать свидетельство о смерти человека, чтобы его похоронить. Ты можешь похоронить мешок, завернутый в ковер. И это тоже дает фору. Потому что они его вывезли, на следующий день устроили похороны, полиция за этим наблюдала и думала: отлично, они его убили сами. Но нет, они его спасли».

При этом, как заметил активист, ситуации, когда в процесс побега оказывается вовлечен отец человека, случаются редко — «это прям реально человеку повезло».

Но обычно, если родственники и помогают сбежать, то, как правило, это женщины — матери и сестры: «Зачастую родители не всегда сами решают, что будет с ребенком. Решает тейп, совет мужчин. Женщинам вообще запрещено в этом участвовать. Но женщина, как правило, мать, — она все равно мать. И многие даже уже после отъезда общаются со своими матерями втайне от отцов. Было много ситуаций, когда матери открывали калитки и давали своим сыновьям сбежать».

«Девушки бегут ночью»

Намного сложнее все обстоит с эвакуацией девушек. «Потому что они сидят дома взаперти, за ними постоянный контроль с проверкой телефонов. Они могут выходить на связь только в определенные часы, в основном ночью, когда все спят», — объясняет правозащитник.