«Без НПО страна скатится» — история директора центра CONTACT родом из Гагаузии

Сергею Нейковчену 50 лет, он уроженец гагаузского села, который более 25 лет работает в некоммерческом секторе и более 15 лет — возглавляет центр CONTACT, помогающий организациям и лидерам сообществ внедрять важные проекты. О сложности работы с людьми, негативном отношении к НПО и их значимости для страны, а также о том, кто такой настоящий активист — читайте в его истории.

«Медицинский бэкграунд мне сильно помогает»

Сергей Нейковчен родился в семье болгарина и гагаузки в селе Кирсово, а вырос в другом гагаузском селе — Конгазе. После окончания лицея в Комрате поступил в Кишиневский медицинский университет, где также окончил ординатуру в 1999 г. Однако по профессии, пульмонологом, Сергей проработал всего год.

— Буквально в последний год, когда уже был клиническим ординатором, я впервые начал участвовать в каких-то мероприятиях, проводимых неправительственными организациями. В 1997 г. я стал соучредителем одной некоммерческой организации в Гагаузии («Центр социокультурного развития» — прим. nokta). Это была первая инициатива, но она длилась очень недолго, потому что я жил в Кишиневе и стал делать карьеру здесь. Ну и с тех пор началась моя работа в некоммерческом секторе. Наверное, триггером послужило то, что мне посчастливилось поучаствовать в нескольких интернациональных международных тренингах, где я увидел новых людей, новые перспективы, новые возможности для себя. И, что немаловажно, я ощутил, что меня к этому тянет и у меня это получается.

В то время медицина была не на пике своего развития. Не хочу сказать, что она не была перспективной, просто я нашел себя в другом начинании. И я решил: почему нет? К тому же то, что я начинал делать тогда, в конце 90-х, и делаю сейчас, очень сильно напоминает где-то медицину. Потому что тому, чему я обучился в медицинском университете более, чем за 10 лет, [я нахожу применение]. Это навык коммуникации с людьми, умение узнавать проблемы этих людей, выяснить, откуда эта проблема и почему.

Я очень часто говорю: это как хороший врач, который разговаривает с пациентом и собирает анамнез — вот примерно тем же самым занимался и я уже в новой своей стези. Врачу важно на основании того анамнеза, который он собрал и по результатам каких-то анализов или диагностики поставить правильный диагноз и дать правильное лечение. То, что у меня было в том бэкграунде, мне очень сильно помогает. Поэтому я абсолютно не жалею [потраченных лет], я всегда говорю, что медицинский университет дал мне то начало, которое мне очень помогает в этой сфере. Тем более, что сфера, в которой я работаю, очень часто соприкасается с социальными проблемами людей. И я очень часто понимаю эти проблемы очень хорошо.

Позже я получил дополнительное образование — мастерат в области административного управления. И этот мастерат уже дал мне дополнительные знания и дополнительные возможности для того, чтобы я выполнял свою работу, основываясь на новых фундаментальных знаниях в области управления.

«Центр CONTACT — это ответ на спрос, который начал появляться в Молдове»

Сергей рассказывает про основание некоммерческого центра CONTACT, которому он посвятил всю свою профессиональную карьеру.

— Фонд Сороса был одной из первых таких организаций, которые появились в Республике Молдова в начале 90-х, на заре её независимости. Он дал толчок для развития других каких-то инициатив, потому что сложно представить себе, чтобы тогда что-то само по себе появилось. И люди, которые в своё время работали в фонде Сороса, в 1995 г. основали центр CONTACT, который очень быстро обрел независимость. Тогда в Молдове некоммерческий сектор только начал набирать обороты, только начинали появляться первые такие организации. Появилась перспектива развития бизнеса, и появился кто-то, кто помогал людям развивать свои бизнес-идеи. Это место, куда можно обратиться за помощью, за консультацией, за информацией. Центр CONTACT — это ответ на спрос, который начал появляться в Молдове.

В то время люди начали объединяться в организации каждый со своей целью. Кто-то — чтобы защищать права людей с ограниченными возможностями. Кто-то — для того, чтобы защищать права детей или женщин. Кто-то хотел объединиться просто так, для того, чтобы организовать какие-то мероприятия для себя. В 1996 г. вышла первая редакция закона об общественных ассоциациях, и вот на фоне этого закона начали появляться многие организации. И информацию о том, что делать, как делать, куда двигаться, они могли получить в центре CONTACT. Он был таким ресурсным центром для этих некоммерческих организаций и до сих пор остается таковым.

Мы делаем акцент, прежде всего, на инициативных группах, на тех, кто хочет создать организацию. На новых, молодых организациях, которым нужна помощь. Мы помогаем так называемым стартапам в общественной жизни. Люди, которые хотят что-то поменять, что-то сделать, обращаются к нам. Они знают, что есть такой центр, где они могут всегда получить помощь, поддержку. В этом году нам исполняется 30 лет, и эту основную задачу мы сохранили на протяжении всего этого времени.

«Всё это интересно, но очень сложно»

Свою деятельность в центре в 1999 г. Сергей Нейковчен начинал обычным волонтером и успел проработать на каждой позиции прежде, чем возглавить центр в качестве директора в 2008 г.

— Больше всего времени я проводил, работая в регионах. Проекты реализовывались в сельской местности, они были направлены на поддержку инициатив тех людей, которые хотели что-то поменять в своем селе, в своем комьюнити так называемом. Это конец девяностых — начало двухтысячных. Это было достаточно сложное время, когда люди нуждались очень остро в различных услугах, в том, чтобы укрепить, улучшить инфраструктуру и улучшить условия своей жизни. И вот, объединяя активных людей, мы работали вместе с ними. Мы пытались выделить самые насущные проблемы, которые им возможно было решить или своими силами, или незначительными ресурсами, которые были у нас — центр CONTACT имел возможность поддерживать небольшие инициативы в сельской местности.

Как примеры, которые я непосредственно координировал или ассистировал —благоустройство парка в городе Леова, хороший проект по благоустройству в городе Чадыр-Лунге, создание центра для молодежи в городе Басарабяска, и т.д. Были и проекты, связанные с благоустройством каких-то колодцев, источников питьевой воды. То есть это были проекты, которые были простыми, на первый взгляд. Важно было просто дать людям надежду и возможность почувствовать, что они что-то могут сделать. И люди в этом участвовали достаточно охотно и активно. При условии, что были еще какие-то ресурсы, при условии, что местная администрация была не пассивна, а тоже вовлекалась в это. И вот такими совместными усилиями что-то можно было сделать в сельской местности. Вот с этого начиналось все. Были еще и какие-то инициативы, связанные с началом бизнес-идей. Мы искали активных людей, у которых был потенциал, было желание развивать какой-то домашний бизнес, и мы помогали этим людям находить ресурсы даже где-то для покупки коровы или еще чего-то в этом роде. Для того, чтобы помочь людям улучшить условия жизни.

Важно было не только привлечь какие-то финансовые ресурсы, но и использовать человеческие ресурсы, мобилизовать людей вокруг этого, зажечь их. И это было интересно, но сложно. Потому что люди достаточно пассивные, они привыкли к тому, что кто-то за них все делает. Вот людей собираешь в селе, и они не понимают: «Что вы от нас хотите? Если у вас есть деньги, решайте проблему, а нас зачем позвали?» Было трудно на самом деле вовлечь людей, мобилизовать этот ресурс человеческий, чтобы привлечь их на первом этапе к обсуждению. «Давайте обсудим вместе, что действительно у вас болит, какие у вас проблемы, чтобы не кто-то пришел и за вас их решал, а давайте вместе решать. Если есть возможность, вовлекайтесь в это. Придите с лопатой, еще с каким-то инструментом. Просто придите, потанцуйте, спойте песню, не важно, главное — участие». Всё это было сложно, и сложно до сих пор.

«Иногда люди в упор не видят проблему»

Помимо сложности мобилизовать людей, Сергей рассказал о других трудностях, с которыми приходилось сталкиваться в работе с ними.

— Абсурдность ситуации заключалась в том, что люди не видели проблему, которая прямо перед ними стоит. Нежелание видеть эти проблемы. И наша задача — не в том, чтобы взять и окунуть в неё лицом, это неправильно. Задача — в хорошем смысле спровоцировать людей обсуждать эту проблему. Чтобы они сами дошли до [необходимости её решить]. Но иногда люди проблему [в упор не видят].

Ну вот, допустим, ты приезжаешь в село, и там прямо скопления мусора. Ну это же неправильно со многих точек зрения, как минимум, неприятно, я уже не говорю про экологию. И вот когда идет открытое обсуждение, какие проблемы есть в селе, люди эту проблему не называют, потому что они её уже не замечают и сконцентрированы на своих собственных проблемах. И понятно, что они, прежде всего, называли проблемы, которые были у них в семьях. Это абсолютно нормально.

И такие парадоксальные ситуации, [как с мусором], часто случались в моей практике. Когда я стал директором, я стал меньше ездить, потому что больше административной работы, но до этого я очень много ездил по республике, по разным сёлам и т.д. 

Советская ментальность победила или прогресс есть?

Сергей с сожалением отмечает: советская ментальность, что проблемы, которые тебя окружают, кто-то должен решать за тебя — до сих пор сохранилась в обществе и очень сильно в него вросла.

— Этот подход очень сильно мешает и развитию нашей страны в том числе. Можно даже сделать простой эксперимент. Возьмите в селе каком-то, городе, киньте прямо перед собой на тротуар, я не знаю, этикетку от мороженого. И очень мало шансов, что вам кто-то сделает замечание. А шансов, что кто-то просто подберет этот мусор и выкинет его в ближайшую урну — ещё меньше. То есть это игнорирование окружения, это зацикленность на своих внутренних проблемах. Это очень большая проблема. Парадокс, который меня всегда возмущал и с которым я всегда пытался бороться.

И пытаюсь бороться до сих пор, [потому что] люди так быстро не меняются. Если бы смена поколений в той же сельской местности была натуральной, то, возможно, это бы происходило. Но там нет смены поколений практически. То есть поколение, с которым мы работали в этих селах, в принципе, то же самое и осталось. А все новые поколения, к сожалению, уезжают, и это большая проблема.

И всё же спустя 25 лет работы в центре Сергей отмечает, что положительные изменения в этом плане всё-таки есть.

— Если брать за основу то поколение, с которым мы начали работать, мы действительно видим во многих селах изменения. Они связаны с тем, что те люди, которые когда-то участвовали в тех или иных инициативах, проектах не только центра CONTACT, но и других организаций, стали более активными. Эти люди стали проявлять какую-то инициативу, как минимум, это безразличие стало исчезать. Но опять же очень много внешних факторов, которые влияют на поведение людей. Когда люди сталкиваются с экономическим кризисом, с тем, что нет работы, миграция, бедность и так далее — они опять же возвращаются в свой так называемый кокон внутренний, и тогда их все внешние проблемы не интересуют вообще. И люди здесь особенно не виноваты.

Но на самом деле прогресс есть, особенно в том, что очень сильно активизировались местные органы власти. Их пассивность на начальном этапе была ошеломляющей, но, прежде всего, вот эти инициативы, эти [активные жители] повлияли на местные органы власти. Это такой маховик, [который мы запустили]. Сейчас мы в местных органах власти очень часто видим надежных партнеров, и в большинстве своем, они имеют навыки мобилизации людей для реализации тех или иных инициатив, проектов и так далее. Это тоже очень важное достижение, о котором нужно говорить.

Про бенефициаров центра

Сергей Нейковчен рассказывает подробнее о бенефициарах центра.

— В общем и целом, мы развиваем людей, организации и сообщества. Делаем акцент на активных людях и помогаем им реализовать свои идеи, проявить инициативу. Нашими основными бенефициарами являются, прежде всего, общественные или некоммерческие организации, то есть именно юридические лица Республики Молдова. И те, кто уже зарегистрирован, или на этапе регистрации, или только хотят это сделать.  Основная часть нашей работы — это консультирование, информирование, развитие способностей.

Вторую строчку наших бенефициаров занимают лидеры сообществ — например, неформальных или формальных объединений, руководители каких-то публичных учреждений. Для них мы проводим отдельные мероприятия по развитию их потенциала, по обучению, по консультированию. Очень часто мы становимся менторами таких людей, т.е. помогаем им реализовывать какие-то идеи. Потому что необязательно создавать организацию, если кто-то хочет на своей улице сделать что-то хорошее и не знает как — он может обратиться к нам, поучаствовать в наших программах или просто позвонить, спросить, как поступить — бывают и такие случаи.  И мы как минимум дадим консультацию, можем подсказать, к кому обратиться, как лучше сделать и т.д.

Третью строчку как бенефициары у нас занимают местные органы власти. Это и работники мэрий, и представители муниципальных советов, и т.д. Мы иногда проводим для них какие-то обучающие мероприятия, вовлекаем в наши проекты или просто консультируем их. Прежде всего, это связано с тем, чтобы повысить их способности в коммуникации, в работе с людьми, то есть быть более открытыми, более ответственными за то, что они делают. Но они занимают все же третью строчку и не являются нашими приоритетными бенефициарами, то есть мы им помогаем по мере возможности или необходимости.

Четвертую строчку занимает бизнес — и в последнее время мы более активно проявляем себя здесь. Мы не обучаем бизнесу и не делаем акцент на его развитии, потому что есть организации, которые занимаются непосредственно этим. Мы работаем с бизнесом в области благотворительности, хотим более активно его в это вовлекать. Мы не можем сказать, что бизнес у нас пассивный, но мы хотим сделать его более активной частью благотворительных изменений в Молдове. Потому что есть очень много людей, нуждающихся в помощи. Понятно, что государственный бюджет, публичный бюджет не успевает или не может решить все проблемы, и бизнес здесь мог бы очень сильно помочь. И, конечно, мы пытаемся продвигать какие-то изменения в законодательстве, хотим, чтобы государство имело механизмы поощрения бизнеса, который участвует активно в благотворительности. Для нас это очень важно.

Где по стране активнее люди?

— Если брать по регионам, то в целом активность одинакова. Если по районам, то, конечно, ситуация очень разная. Допустим, если брать юг, Кагульский район очень сильно отличается в хорошую сторону по активности, если сравнивать его с Кантемирским или Леовским районами. Вулканешты сильно проигрывают, хотя находятся недалеко от Кагула. Понятно, что пальму первенства в Гагаузии берет Комрат и Комратский район. А В Тараклийском районе, в свою очередь, меньше и организации, и активности, чем в Гагаузии.

Если брать север, там основная активность сосредоточена, наверное, в Бельцах и вокруг них. Очень активный центральный регион, и это, конечно, прежде всего связано с близостью к Кишиневу — то есть это коммуникация. На самом деле, наши исследования всегда показывают одну простую тенденцию: активность организаций зависит от доступа к ресурсам, к центрам принятия решений на региональном уровне и т.д. Очень важным фактором являются местные органы власти, насколько они активно участвуют в этих процессах и коммуницируют с организациями гражданского общества и с другими активными людьми. А вообще факторов очень много.

Каким должен быть активист?

— Я уверен, что часть людей, с которыми я сталкивался в своей жизни, рождаются активистами. Некоторые рождаются гениями, а некоторые рождаются активистами. И этот активизм наблюдается с детского сада и проявляется всю жизнь: человек такой активный, постоянно вокруг себя что-то там создает, зажигает всех, проявляет инициативу и т.д. Но, по моим наблюдениям, не все люди могут стать активистами. У активиста должно быть важное, на мой взгляд, чувство сострадания, чувство принятия того, что происходит, умение стать единомышленником и быть гибким. Вот некоторые говорят: «я активист». Если ты такой твердый, напористый, идёшь напролом, как бульдозер — ты не активист. Активист должен проявлять солидарность и гибкость.

Поэтому не каждый может стать активистом. Не хочу сказать, что я ставлю крест на каких-то людях и они не могут стать активистами. Но по-настоящему стать им может не каждый. Однако большинство — могут стать спокойно. Процент неудач в моей карьере работы с людьми очень маленький. То есть, я знаю людей, которым никогда ничего не поможет: ни тренинги, ни консультации. Но их мало. В первую очередь, человек должен быть добрым. Потому что злых активистов не бывает.

Активист — это тот, кто может помочь людям. Активист должен уметь донести проблему, которую он видит вокруг себя и которая мешает развитию, до тех, кто у власти. Это важный момент. Если ты увидел кучу мусора, взял лопату и убрал её, и на этом всё — ты не активист, ты просто волонтер. Активист привлечет внимание тех, кто мусорит, и тех, кто должен создавать условия, чтобы этот мусор вывозился. То есть он не просто решает проблему, а создает условия, чтобы эта проблема не возникала в будущем.

«Люди не знают, что это за блюдо и как его есть»

В обществе можно наблюдать негативное отношение к НПО как к явлению. Сергей убежден, что это исключительно из-за непонимания, что собой представляют такие организации и для чего они существуют.

— Знаете, у меня такая мысль всегда. Приходит человек в ресторан, смотрит в меню и видит там заму, борщ, солянку, мамалыгу — всё это он уже ел и знает на вкус. И вдруг ему попадается на глаза блюдо под названием «НПО». И проблема заключается в том, что многие люди не знают, что это за блюдо и как его есть. Непонимание рождает неприятие, а когда непонимание и неприятие прогрессируют, человек не информируется, у него появляется агрессивность. А когда наступает агрессивность, людям уже и не хочется ничего узнавать. И здесь вина, наверное, на всех — и в том числе на самих организациях, [которые недостаточно информируют людей].

По словам Сергея, людям определенно нравятся плоды работы организаций по благоустройству, поддержке детей и людей с ограниченными возможностями, центрами молодежи и реализация прочих проектов. Если спросить их напрямую, они определенно выскажутся положительно об этих изменениях. Проблема лишь в том, что в большинстве своём люди не ассоциируют эти блага с работой НПО.

— Все это является продуктом деятельности определенных организаций, но эта часть, к сожалению, очень часто остается за кадром. И люди, опять же, получают информацию из других источников. Получается каша. Обычный человек черпает информацию об организациях из коротких роликов в тик-токе и по ним делает заключение.

Можно задать себе такой вопрос: а что будет, если не будет НПО? Вот как сегодняшняя ситуация [с USAID] — многие НПО сталкиваются с проблемами. Представим себе, что завтра НПО не будет. И те агрессивные люди скажут: «ну и все, заживем хорошо, они нам на фиг не нужны». И такая позиция может быть поддержана очень многими, потому что опять же многие не понимают, что поддерживают.

А что будет, если не будет НПО?

— НПО в таких странах, как Республика Молдова, на самом деле, выполняют две важные роли. Это два камня, которые являются фундаментом.

Первая роль, к сожалению, меньше всего продвигается, но она самая главная в нашей стране. Это социальная роль. Ресурсы государства очень лимитированы даже несмотря на то, что бюджет является социальным. И вот эта социальная часть гражданского общества, общественных организаций, по всем нашим исследованиям, которые проводит центр CONTACT, — это даже больше, чем две трети [ресурсов]. То есть эти организации заполняют все те ниши, которые государство заполнить не имеет возможности. Речь идет о многих услугах, которые организации оказывают различным категориям населения — это очень большой пласт.

И вот представим себе, что эти организации куда-то ушли или лишились финансирования, всё — их нет.  Государство должно будет заполнить этот пробел — и заполнить его будет практически невозможно. А бизнес никогда не будет вкладывать туда средства, потому что ему это невыгодно. И тут надо сделать важную ремарку. Эта прослойка социальных организаций есть во всем мире, даже в тоталитарных странах.

Второй камень тоже очень важный. Примерно одна треть этих организаций выполняет роль мягкой силы, то есть, они не дают государству скатиться в авторитарность. Люди опять же не понимают: «вот, эти организации вмешиваются в политику». Да не вмешиваются они в политику, у них нет цели быть во власти. Они являются амортизатором. Вот как в стиральной машинке есть амортизатор, если бы его не было, там все бы загромыхало и все бы вылетело. Если они видят, что где-то нарушаются какие-то права, или какой-то закон слишком радикальный, или еще что-то, эти организации пытаются амортизировать. Но подчеркну: организации не имеют права принятия решений. Право принимать решения имеет только власть. И еще в принятии решений участвует оппозиция, которая так или иначе является политическими силами.

Общественные организации ничего этого не имеют. Они могут выражать мнение, написать петицию, попросить встречу организовать, проявлять активность в защите прав тех или иных граждан и т.д. То есть, это амортизация через непрямое влияние на то, что происходит. А уже власть решает — принимать эти мнения или нет. И эта мягкая сила очень важна для всех стран. И для Молдовы в том числе. Если не она, Молдова скатится, может, и не в радикальный авторитаризм, но куда-нибудь скатится в любом случае. Потому что нет ни одного примера в мире, где власть демократична [сама по себе, без влияния таких организаций]. Это, наверное, только в сказках.

И люди не понимают значение этих двух важных, фундаментальных вещей, которые гарантируют функционирование более-менее демократического государства. Скептики, ну пойдите в те страны, которые вам нравятся, которые вы считаете, скажем, примером для вас. Посмотрите там, какую роль выполняют НПО. Во всех странах они есть, я не знаю, может только в КНДР нет, но, наверное, и там тоже есть какие-то общественные организации. То есть во всех странах есть некоммерческий сектор. Просто в некоторых странах одна (социальная) или другая (правозащитная) функция больше или меньше выражена.

Про достижения и неудачи

— Самое важное достижение в моей работе — это те организации и те люди, в которых я вложился. Я говорю напрямую, как оно есть. Потому что за свою карьеру с 1997 года, за эти 28 лет, я работал с сотнями организаций и с тысячами людей, для которых проводил тренинги, которых консультировал, для которых был ментором, коучем, которым помогал, давал советы и так далее. И я могу сказать, что подавляющая часть этих организаций и людей смогли добиться успеха. То есть понятно, что у некоторых не получилось, но эффективность достаточно высокая, и я получаю по сей день благодарность от людей, которым смог когда-то помочь. Меня это вдохновляет. Дает мне дополнительную энергию для работы дальше.

Что касается того, о чем жалею — я не смог за свою карьеру добиться серьезных изменений в плане того, чтобы [популяризировать] тот сектор, в котором я работаю. И я понимаю, что потерял уже много времени и не был сосредоточен на этих вещах. Я сделал, на мой взгляд, достаточно для того, чтобы законодательство в области некоммерческих организаций было более-менее, как минимум участвовал активно во всех этих процессах и т.д. А вот в плане популяризации сделал очень мало.

Наш центр [работает в этом направлении], но этого недостаточно, и это меня постоянно гложет. Сектор некоммерческих организаций вырос достаточно сильно по сравнению с тем, что было, когда я только начинал, когда была всего тысяча организаций или даже пятьсот на всю страну. Но вот окружение и его отношение, к сожалению, меняется гораздо медленнее.

Читайте также:

• «Моя цель — показать, что образование может быть нескучным» — история преподавательницы английского из Гагаузии
• «Если нет языка, то нет народа» — история гагаузской писательницы и тюрколога Гюллю Каранфил
• «Миссия nokta — быть голосом здравого смысла в Гагаузии» — история Михаила Сиркели (и наша тоже)
• «Язык нам дан, чтобы мы решали проблемы мирным путём» — история интеграции гагаузки в румыноязычную среду
• «Решили рискнуть и остаться строить своё будущее здесь» — история кулинара, который повидал мир, работая на круизных лайнерах, а затем открыл кофейню в Комрате

Больше наших историй см. здесь.

nokta