«Гагаузии не нужны талантливые люди, Гагаузии нужны люди, которые молчат» — молодой артист о жизни в автономии

Эдикту Стойкову 27 лет, он уроженец села Томай. Он же — Sted, многообещающий рэп-исполнитель, который набирает популярность и вносит свежее звучание на гагаузскую музыкальную сцену. О том, каково живется молодому артисту в автономии, на каких условиях реально получить поддержку от местных властей, можно ли здесь заработать на музыке, как относятся к этому ремеслу окружающие и почему важно сохранять фокус несмотря ни на что — читайте в его истории.

«Сидишь, как ишак, в селе и ничего себе не можешь позволить»

Эдикт Стойков — настоящее имя восходящей звезды местной музыкальной сцены, а не псевдоним, как это может показаться. Его часто называют «Эдиком» (против этого герой истории ничего не имеет), а в школьных дипломах он и вовсе обозначен «Эдуардом», хотя «Эдикт» — это самостоятельное имя прямиком из Древней Греции.

Эдикт родился и вырос в гагаузском селе Томай, но после окончания школы и до последнего года дома практически не появлялся.

— Я в прошлом году в марте приехал из Германии.  Не то чтобы «приехал», меня там на автобане без прав остановили за рулем. Но я даже был рад этому — я уже так сильно хотел домой. Впервые в жизни, когда меня остановили за границей менты, я не волновался. Я уже сам хотел: «Отправьте меня домой, пожалуйста».

В Германию Эдикт ездил за работой — «как и все».

— Денег не было. Просто ещё в сравнении с друзьями, которые приезжают из Германии и рассказывают, сколько они зарабатывают, ты чувствуешь какую-то ущемленность. Тот приехал — и машину себе купил, другой приехал — и что-то себе купил… А ты сидишь, как ишак, в селе и ничего себе не можешь [позволить]. Ну как будто нет никакого нового уровня. И из этих [побуждений] я туда поехал.

Gadjal Tv

Германия — не первое направление, куда Эдикт отправился на заработки. Сначала, сразу после девятого класса, он около года проработал с отцом в России на обслуживании ресторанных вентиляционных систем и в строительной компании. Затем четыре года оптом торговал одеждой в Турции. В 2018 году вместе с единомышленниками Эдикт начал снимать и выкладывать юмористические ролики, высмеивающие стереотипы в гагаузском обществе — так появился проект Gadjal Tv, который приобрел вирусную популярность среди гагаузов.

— Я высмеивал ненужные стереотипы, чтобы человек реально их не повторял, потому что бывает стыдно за какие-то моменты. Я куда-то иду с нашими гагаузами и вижу в ресторане либо в каком-то другом приличном заведении, что человек не знает, как правильно себя вести, [ведет себя шумно и грубо] и всё переводит в приколы. И вот со стороны на это смотришь и испытываешь в натуре какой-то испанский стыд за поведение некоторых людей.

Как говорит Эдикт, популярность этих роликов определялась не статистикой из соцсетей, а наглядной узнаваемостью в народе. Ролики активно пересылали друг другу в мессенджерах, постоянно узнавали на публике. Самый пик был в 2019 году, когда Эдикту и его коллегам даже звонили школьные учителя и просили, чтобы те призвали своих фанатов не портить имущество —  надписи, связанные с Gadjal Tv появлялись на школьных партах, стенах зданий, выцарапывались на автобусах.

— Я не мог нормально куда-то пойти, меня везде узнавали. В клубе любой пьяный дурачок мог подойти и общаться со мной, как тот персонаж [из моих роликов]. В этих роликах у меня просто образ был так построен, и он настолько уже вжился, что люди думали, что я и в жизни такой. И всех остальных так же воспринимали, нас было четыре человека [в команде].

В своей активной фазе Gadjal Tv просуществовал два года. Затем команда распалась, еще около года Эдикт вел аккаунт проекта сам.   

— Я там остался один, и мне пришлось находить людей. Возьми гагауза и попроси у него сняться на видео. Ты даже сфоткать его не сможешь — что уж говорить о сюжете, где надо быть смешным.

«Я два года выплачивал эти долги»

Постепенно активность аккаунта, как и интерес к нему, угасли. Решив использовать узнаваемость названия, в 2021 году Эдикт с приятелем открыли фирму международных пассажирских перевозок Gadjal Express. Несмотря на то что это предприятие не имело ничего общего с комедийным каналом, кроме названия и владельца, Эдикт уверяет, что этот маркетинговый ход сработал. За первый же месяц работы стало понятно, что на этом бизнесе можно делать хорошие деньги, но воодушевление было недолгим.

— Мы запустили все это в феврале, целый месяц работали, и вот в марте выехали автобусы — и бабац! — закрылись границы из-за коронавируса. А люди там [застряли] в Болгарии. И я подумал: блин, надо выйти красавчиками из этого дела. И я отправлял им деньги, чтобы люди отели снимали, чтобы не спали в автобусах. Они там неделю жили.

Я думал, что все это выйдет очень красиво. Вот прикинь, люди вернулись, и какой отзыв они нам дадут? «Блин, а вот нас в отель там заселили» — и прогремит опять наше имя. Но оказалось все хуже, чем я ожидал. Закрыли таможню, невозможно было ехать, потом придумали вот эти QR-коды, вот всю эту движуху придумали… Апрель, май, июнь — все эти месяцы мы не возили людей, а офис нельзя было терять, это было очень шикарное место в центре.

Как рассказывает Эдикт, каждый месяц аренды стоил 1400 долларов, и ему пришлось влезать в кредиты, чтобы продолжать платить за аренду в надежде, что вот-вот — и ковидные ограничения снимут, а фирма сможет снова заработать. После третьего по счету займа стало понятно, что дальше так нельзя, и фирму пришлось закрыть.

Именно тогда, чтобы погасить задолженности, Эдикт и отправился в Германию на заработки, где занимался строительством кровель и впоследствии установкой солнечных панелей.

— Я два года выплачивал эти долги. Каждый месяц отправлял домой, оставлял себе по 250 евро. Всегда этого не хватало, всегда жил авансами, но пытался максимум домой отправить, чтобы закрыть. Когда я выплатил все долги, я даже не знаю, как я себя чувствовал. Для меня это было освобождением высшего уровня.

«Человек должен заниматься чем-то, чем его заниматься не заставляют»  

Параллельно с описанными событиями все эти годы Эдикт проделывал путь к тому, чтобы стать музыкантом. Все началось в Турции в 2015 году.

— В России было очень много моих друзей, а в Турции их столько не было. И в Турцию когда гагаузы приезжают, они как будто намного более замкнутые, нежели те гагаузы, которые в России и в Германии. Там мусульманская страна, и всех запугали: пить нельзя, то нельзя… Но там такой разврат [на самом деле], даже хуже, чем в России.

По словам Эдикта, гагаузов заранее настраивают дома сами гагаузы, пугая строгостью мусульманских обычаев — потому многие стараются вести себя в Турции максимально сдержанно и осторожно. Хотя, как отмечает Эдикт, местному сообществу было «без разницы, что происходит» и как ведут себя приезжие.

— Я там четыре года прожил и на второй год понял, что задолбался. И домой не хотел приезжать, и там уже не знал, что делать. Я просто тогда понял, что у каждого человека должно быть хобби. Человек всегда близок к выгоранию, когда у него нет хобби и когда у него [сплошная] обыденность. Это приедается очень сильно. Человек должен заниматься чем-то, чем его заниматься не заставляют.

Таким занятием для Эдикта стала музыка — но вышло это случайно.

— Я тогда встречался с одной девчонкой из Дезгинжи, она тоже в Турции жила. И мы играли с младшим братом в Counter-Strike по сети. Играем-играем, и она пишет: «Чё делаешь?» Ну я же не скажу, что я играю, для меня это тогда казалось зазорным. И я говорю: «Песню пишу». И она такая: «О, супер, потом скинешь». Прошло, наверное, 3-4 часа, она опять пишет: «Ну что там, где моя песня?»

И я брату говорю: «Ладно, всё, сворачиваемся». У меня тогда была любимая песня «Моя пацанка» Фарика Назарбаева. У нее мелодия очень красивая. Мне брат ее быстро нашел, и я под эту мелодию что-то там написал. Если сейчас я послушаю это, я скажу, что это дерьмо. Но тогда я услышал результат, и мне понравилось. И ей тоже понравилось. С этого все и началось.

Как появился Sted

Большой отдушиной это занятие стало и позже, когда Эдикт уже работал в Германии, расплачиваясь с кредитами.

— С 2022 по 2023 год в Германии я никуда не выходил. Я вечером приходил с работы и даже толком не кушал, я оттуда приехал вообще как спичка. И мой рот открывался только на работе — дома час по телефону, и всё, всё это время я ни с кем не разговаривал. Я только вот слушал музыку и писал тексты. Я приехал оттуда с [толстенными] тетрадями с текстами. Тогда я на гагаузском начал писать. И когда я вернулся сюда, мне морально стало намного легче. Тогда в Германию уезжал мой брат — и так зародилась песня «Kardașim, dön evä» («Братишка, возвращайся домой»). И вот эта песня очень сильно зашла [публике].

В этот период зародился рэп-исполнитель Sted — псевдоним Эдикт Стойков составил из первых букв своей фамилии и имени.

— Тогда я понял, что музыка — это не просто мое хобби. Мне недавно сказали, что когда ты делаешь что-то от души и видишь, что люди это оценивают — это уже не хобби, это призвание. Иногда даже слушаю какую-то популярную музыку и думаю: «Ну я же могу намного лучше, в чём дело, почему люди вот это слушают?» И это даёт какую-то мотивацию делать новые треки и не отпускать [музыку].

Знак, что Эдикт на правильном пути, он увидел еще и в нумерологии, которой в тот момент увлекся.

— Как работает нумерология? У меня есть свои числа: 2, 2, 9. И нумерология гласит: если в твоей голове была какая-то мысль, и в этом моменте где-то, без разницы где, ты увидел «229», то это говорит о том, что нужно топить туда больше.

По словам музыканта, как раз после записи демо трека «Dön Evä» он заезжал во двор своего дома и увидел машину с номерами «229». Тогда Эдикт решил, что полностью посвятит себя музыке. В конце декабря артист выложил в своем телеграм-канале финальную версию песни, и через два месяца, в феврале, вышел на нее клип.

Перед этим, в январе, вышло нетипичное для гагаузской сцены видео на песню «Traka Traka Evinä» — в нем национальные колядки обыграны на современный лад. Оба клипа были сняты Константином Узуном при участии Виталия Чавдаря.

Следом вышла еще одна песня на гагаузском, которую музыкант исполнил совместно с юной исполнительницей Меланией Узун и которая, по его словам, также «выстрелила» — «Ana Topraam».

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от StEd |автор песен?️ (@__sted)

В планах снять клип и на нее. Песня посвящена проблеме сохранения гагаузского языка и традиций, и Эдикт записывал ее в бесхозной комнате родительского дома, которая была отведена под хлам. Там же он записал и следующий трек, который называет гагаузским шансоном — «Yaşasın Gagauzlar». Менее месяца назад, в апреле, музыкант оборудовал эту комнату под домашнюю студию.

«Я сильно верю в то, что делаю, поэтому готов рисковать»

— Я уволился и с первого января до сегодняшнего дня вообще нигде не работал. Я просто увлекся стоицизмом, который говорит, что если человек хочет семимильными шагами продвигаться в определённой сфере, ему надо фокус внимания обратить только сюда. То есть другого не может быть. Нельзя давать себе другого варианта, думать ещё о какой-то идее. И вот я думал только про эту студию и только про свою музыку. Больше всего мне помогли люди из интернета, которым я рассказывал, что я хочу сделать.

Имея опыт с Gadjal Tv, поначалу Эдикт планировал найти спонсоров, снимая короткометражки на гагаузском языке, потому что сложно было найти желающих спонсировать музыкальную деятельность.

— Вот поэтому клип «Dön Evä» начинается как драма, а потом перекидывается в песню. Мне пришлось это комбинировать.

В результате удалось найти спонсоров, которые покрыли расходы на студию, и теперь у Эдикта есть полноценное рабочее пространство, где он днями и ночами работает над новыми песнями — зачастую теряя счет времени. Музыка пока не приносит дохода, Эдикт живет на донаты и помощь близких.

— Я очень сильно верю в то, что я делаю. Поэтому я готов рисковать.

Сейчас у музыканта опубликовано пять синглов, и еще 24 демки ждут своего часа. К концу мая он готовится выпустить свой первый полноформатный «русско-гагаузский» альбом. А ещё — делится желанием продвигать свое творчество через красивые «киношные» клипы и признается, что все чаще смотрит на локации, которые посещает, через призму того, как они смотрелись бы в кадре.

— Я вот недавно был на озере в Бешалме, оно высохло. Там так красиво. Я понял, что мне надо просто ходить по Гагаузии и видеть разные места. Когда у тебя есть эта гармония с природой и с песней, эти песни будут залетать очень хорошо.

«У нас в селе кто бы чем новым ни занимался, он сразу фрик»

В визуализации идей и продвижении в соцсетях Эдикту помогает девушка, которая проходила курсы по созданию контента и СММ. Она оказывает наибольшую поддержку в творчестве, а родственники, пусть иной раз и не хвалят в открытую (артист списывает это на менталитет), но делятся его музыкальными успехами с другими. Когда Эдикт решил полностью посвятить себя музыке, среди окружения он в лучшем случае натыкался на скепсис.

— У нас в селе кто бы чем новым ни занимался, он сразу фрик. Вообще гагаузы тоже многое могут делать, просто их недооценивают и не воспринимают должным образом. Если ты делаешь что-то неестественное [для общества], то ты дурачок. И когда я говорил, что хочу сделать студию, все переводили это в шутку, в приколы. И у нас зависть перерастает всегда в ненависть. А ненависть, которая вышла из зависти, она очень противная. Там и слухи, и куча разного дерьма плывет.

В целом, Эдикт заявляет, что сейчас он со всеми старается дружить в селе, и как такового негатива нет. Самым наглядным показателем того, как изменилось отношение к его деятельности, Эдикт приводит поведение матери, которая начала ценить его личное пространство.

— Мне просто перестали мешать. А раньше постоянно говорили: иди сделай то, иди сделай это. Я говорю: мама, у меня тоже свои дела есть, это всё — моя работа. Раньше было отношение «мама-сын». А сейчас уже «человек-человек».

«Уже есть пацаны по 14-15 лет, которые не знают гагаузского языка»

Исполнитель считает, что именно он популяризовал подход влогов, который нацелен на то, чтобы музыканту больше рассказывать о своей работе и музыкальном закулисье, делать больше контента со своих выступлений. Например, он обратил внимание, что другие местные артисты тоже стали вести запись выступлений не только из зала, но и со сцены — и видит в этом признание.

— Мне это очень сильно нравится, потому что мне никто из них не говорит: «молодец, правильно делаешь». Но показывают это своими действиями — раз кто-то повторяет, значит, я делаю все правильно.

Что касается взаимодействия с другими гагаузскими музыкантами, Эдикт с сожалением отмечает, что как такового, комьюнити не существует — и основной причиной считает неуместную горделивость исполнителей.

— Я вот услышал одну гагаузскую песню и понял, как можно ее сделать хитовее, эпичнее. И предложил этим людям, говорю: я не хочу за это денег, просто могу вам помочь, чтобы эта песня взорвала. Давай вот сюда еще барабаны добавим, вот туда — это добавим… И мне написали, типа, «Эдик, ну куда ты вмешиваешься?»

Гагаузские артисты, которые сейчас занимаются фольклором, не понимают, что оно скоро уйдёт, оно не будет долго [на плаву]. То поколение не будет долго существовать. И когда останутся вот эти молодые пацаны, то для кого они будут [исполнять]? Сейчас, я смотрю, вкусы такие, что очень многие меня даже не хотят слушать просто из-за того, что это на гагаузском. Не понимают просто. Вот уже есть пацаны по 14-15 лет, которые не знают гагаузского языка, всё. А что говорить про [более молодых]? Сейчас просто дали телефон ребенку, там тик-ток — и всё везде на русском.

«Я, по сути, пою на исчезающем языке»

Эдикт не доверяет школьному образованию и считает, что сохранять и развивать гагаузский язык нужно через семью.

— Мне непонятно, вот есть куча структур, которые занимаются сохранением гагаузского языка, и все так громко кричат об этом, что наш язык исчезает. И вот я — такой экспонат, который так свободно разговаривает на гагаузском, который учит детей петь гагаузские песни. Я, [по сути], пою на исчезающем языке.

Артист сетует на то, что при всем при этом не получает поддержки от местных институтов, которые ответственны за развитие гагаузской культуры. Он рассказывает, что когда пытался попросить такую поддержку, осознал, что при таком раскладе невозможно оставаться независимым, и артисту придется существовать в рамках цензуры.

— Я пришел в Управление культуры, мне сказали: ну давай пообщаемся с тобой, как мы будем сотрудничать весь 2024 год. И я сразу спросил: если мы будем с вами сотрудничать, то мои тексты, мои песни будут подлежать корректировке? Они сказали: будут. Когда они показали мне, какие тексты они могут мне предложить [для исполнения], я понял, что не согласен на это.

«Если хочешь развиваться в Гагаузии, молчи»

Кроме того, Эдикта теперь практически не приглашают на концерты, организованные местными властями и структурами. Музыкант связывает это реакцией на критику с его стороны.

— Мне даже один человек, который состоит в Управлении образования, говорит: «Эдик, ты так громко говоришь, тебя здесь слышат и никуда не будут приглашать. Будь тише. Если хочешь развиваться в Гагаузии, молчи». А говорил я, что в Гагаузии не нужны талантливые люди, в Гагаузии нужны люди, которых можно прогибать под их формат.

Вот даже выделяли они деньги на эти конкурсы [по сохранению гагаузского языка]. Для чего эти конкурсы? На хер такая картинка нужна, когда люди ради бабок вот на этот конкурс сделали, и всё, взяли деньги и забыли. Я-то остался, я-то дальше делаю. У меня нет смысла куда-то уходить. И я понимаю, что если то, чем я сейчас занимаюсь, в течение года никуда не приведёт, я буду очень хорошим примером, что Гагаузии не нужны талантливые люди и не нужны люди, которые продвигают гагаузский язык через музыку, через разную движуху. Гагаузии нужны люди, которые молчат.

Выступление в Парламенте

Еще одним поводом для попадания в «черные списки» местных властей стало недавнее выступление Эдикта в Парламенте Молдовы, где он в национальном костюме, вместе с детским хором из села Томай, спел в честь Дня гагаузской письменности и языка.

— Я ночью писал песню, и где-то в 11 мне звонят из Комрата: «Эдик, привет, для тебя есть предложение выступить в Парламенте». Я только проснулся и не понимаю, что происходит, говорю: какой парламент?

Эдикт принял это неожиданное предложение, не раздумывая, а когда отошел ото сна и полностью осознал состоявшийся разговор, очень воодушевился. Это знаковое событие для любого регионального артиста, тем более — для начинающего.

— И ещё прикол в том, что сказали, что без музыки будем петь, а капелла. До этого я выступал под плюс (фонограмму — прим. nokta). То есть мои песни сложные, не хватает дыхания всегда. В студии мне приходится его контролировать, но, когда на сцене ты ходишь-прыгаешь, дыхание сбивается. И думаю: капец, ещё даже нет опыта, чтобы я пел без плюса. А тут ещё и в Парламенте, увидят многие люди…

И вот, завтра утром я уже должен выезжать в Кишинев, и мне сказали, что музыки не будет. А я читал [список гостей] и говорю, там же есть диджей Федор Гагауз, диджей Ольга [какая-то]… А мне говорят: «Не диджей, а domnul!» («господин», иногда сокращается в письме до «d.» — прим. nokta). А я еще расспрашиваю тут пацанов: что за диджей Федор Гагауз (депутат фракции Блока коммунистов и социалистов, уроженец Гагаузии — прим nokta), не знаю я такого музыканта.

Репетировать партии с детьми пришлось уже «на ходу», в автобусе. На месте они исполнили две песни, и во время экскурсии Эдикту удалось договориться о том, чтобы снять небольшой ролик из самого зала Парламента — на это ему выделили несколько минут. Ролик разлетелся по соцсетям и стал очень обсуждаемым.

Эдикт неожиданно для себя столкнулся с волной негатива со стороны гагаузов — кто-то возмущался тем, что на фоне имелись флаги Молдовы и Евросоюза, но не было флагов Гагаузии (хотя изначально этот зал не готовили для подобного выступления), а кто-то (с подачи местных властей) и вовсе обвинял в предательстве гагаузского народа. На праздничный концерт в честь Дня гагаузского языка и письменности в самой Гагаузии исполнителя не пригласили.

— Комментарий, который всех интересовал: а где гагаузский флаг? Да я откуда знаю, где этот гагаузский флаг? Многие думают: ага, Майя Санду вот мне заплатила сейчас перед выборами… Так если у вас есть свое право голоса — один хер, просто не голосуй за нее, причем тут я? Мне вообще ничего не платили. Но если бы я не пришел туда, я бы проиграл. Как я могу отказаться от такой возможности? Это новая аудитория, новые люди. Мне сказали: «Ты был единственный, кто спел там, в Парламенте, в национальной одежде на гагаузском языке».

В первый раз жизни я столкнулся с такой жестокой критикой. И даже у мамы был грустный взгляд, она ничего мне не говорит, но я же вижу, что она переживает. Спрашивает: все нормально? Вот даже по голосу слышно, она никогда так со мной не общалась.

«Я ложусь с музыкой, я просыпаюсь с музыкой»

Учитывая, что местная сцена не развита, и на концертах денег не поднимешь, Эдикт видит способ заработать на музыке именно через клипы и ненавязчивую рекламную интеграцию в них: коробки из-под пиццы и стаканчики с логотипом бренда в кадре и т.д.

— Навязчивая реклама уже не заходит. Никому это уже не интересно. Поэтому реклама должна быть частью сюжета, а не основой сюжета.

Однако Эдикт понимает, что, если денег совсем будет не хватать, придется искать другой способ заработать. Тогда он планирует снова уйти в съемку роликов.

— Я вообще как понял, что нужно именно свое дело. Каждый из нас хочет жить красиво, каждый хочет улучшать качество своей жизни, хочет хороший телефон, хорошую машину и хотя бы два раза в год уехать в отпуск. Но работая в найме, я четко понимаю, что нескоро я куда-то поеду, нескоро я себе куплю какую-то машину и нескоро качество моей жизни улучшится.

И только из этих соображений я изначально полностью в музыку погрузился, потому что правило ж такое существует: тебе будет приносить хорошие деньги только твое личное дело. А чтобы оно приносило такие деньги, это должно быть твоим призванием, этому нужно уделять все время.

Я ложусь с музыкой, я просыпаюсь с музыкой. Мои друзья не могут пообщаться в присутствии меня о чем-то другом. Я всегда говорю о своей музыке. У меня настолько фокус внимания на этом, что для меня пропал вот вообще [остальной] мир. Я только в своём мире. Где бы я ни был, с кем бы я ни виделся, я всегда об этом говорю. Я не даю себе забывать об этом. Не даю себе ни одной минуты забывать о том, что я делаю. У меня всегда вот беспроводные наушники с собой, я всегда с музыкой. Фокус. Фокус внимания должен быть.

Как бы то ни было, Эдикт убежден: музыка с ним навсегда, и он никогда не перестанет ей заниматься.

— Для меня занятие музыкой — это уже то же самое, что покушать надо. Изнутри тянет.

«Для всех, у кого есть идеи, либо желание — я всегда открыт»

— Я хочу сказать всем артистам, которые вообще пытаются чем-то заниматься: находите меня в интернете, пишите, звоните. Мне очень интересно работать с другими людьми, потому что у меня единомышленников так-то нет. Эту студию больше всего помогли мне люди из интернета сделать. Поэтому я всегда открыт. Для всех, у кого есть идеи, либо желание — я всегда открыт.

[Что касается музыкальных начинаний], у нас в Гагаузии как говорят: «я тебе не враг, но у тебя ни хрена не получится». Поэтому будет в любом случае тяжело. Вот у меня в течение недели пять раз выгорание, и пять раз я выхожу из него. Жизнь будет приводить вас туда, где вы в прошлый раз сдались. И есть смысл, чтобы преодолеть этот барьер, нам собираться вместе.

Читайте также:

• «По своей сути гагаузы очень даже любят демократию» — бывший ведущий GRT о проблемах автономии и своем переезде в Португалию
• «А сколько ты еще будешь поститься?» — комратчанка о жизни сыроеда
• Большой теннис в небольшом Комрате – история о том, как бизнесмен пытается развивать спорт в родном городе
• «Я следую правилу трёх „Н“: нет ничего невозможного» — гагаузская активистка и местная советница
• «Люди должны понимать, как работают деньги» – финансист из Комрата учит вкладывать деньги и разрушает мифы про экономику

Больше историй уроженцев Гагаузии см. здесь.

nokta