«Если существо слабее меня, я не имею права его обижать» — история зооволонтера из Комрата

Надежде Цуркан 39 лет, она совмещает работу бухгалтером, воспитание двух дочерей и волонтерство в комратском центре временного содержания животных Soul for Soul. О том, как начала заниматься волонтерством, об отсутствии правосудия для садистов и отношении общества — читайте в её истории.

«От любви к активизму я пришла в одиночку»

Надежда Цуркан работает бухгалтером, а в свободное время занимается волонтерством в комратском центре временного содержания животных Soul for Soul. Надежда — украинка, родилась и выросла в Комрате. Получив в Кишиневе высшее экономическое образование, она вернулась в родной город и живет в нем по сей день.

Любовь к животным у Надежды проявлялась с детства и развивалась, как говорит героиня истории, естественным образом, но первые шаги в активном волонтерстве она сделала недавно, в 2023 году.

— От любви к активизму я пришла, скажем так, в одиночку. На самом деле, это сложно, потому что у тебя нет каких-то точек соприкосновения с той же ветклиникой, то есть если ты приносишь туда своё животное как частное лицо, ты можешь записаться, стерилизовать или вылечить [и отвезти домой]. А когда ты находишь животное на улице, которое в беде, тебе нужно придумать передержку, придумать какой-то послеоперационный уход. Когда я только начинала, у меня не было машины, то есть это всё я должна была скоординировать с какими-то таксистами, а не все таксисты хотят брать животное в салон. Плюс цена за поездку выше, если ты едешь с животным, а если это в приют или из приюта — ещё дороже. Всё это мелочи, но они в совокупности делают проблему, которую сложно решить в одиночку.

А вот как у меня всё началось. Тогда во двор (речь о многоквартирном доме — прим. nokta) нам подбросили щенка-подростка. Там дорога, там негде укрыться ей ни от дождя, ни от ветра. И я понимаю, что эта девочка — пока щенок, но она сейчас войдет в возраст размножения, и это будет куча ненужных щенят. На тот момент уже была открыта страничка Soul for Soul и строился приют. Я тогда ещё никакого отношения к нему не имела и не была знакома с Аллой [Худобой]. Алла — это девушка, которая обила очень много порогов, пока эту инициативу, свою мечту воплотила в реальность. А было очень много переговоров, я даже не знаю весь её путь, сколько она прошла, с кем она виделась, кого она пыталась убедить в том, что это необходимо для города. С её подачи, благодаря ее упорству это всё вообще случилось.

«Если какая-то собака повела себя агрессивно, сразу ставят клеймо на всех»

— В общем, приют на тот момент уже строился, и Алла вела переговоры с примарией, чтобы запустить программу бесплатной стерилизации для собак, потому что наплыв бездомных животных в Комрате просто катастрофический, это пугающие масштабы.

Надежда была готова сама оплатить стерилизацию собаки и обратилась в Soul for Soul, чтобы ей помогли сделать операцию в рассрочку, но, пока налаживала контакт с животным, программа по бесплатной стерилизации в Комрате уже вступила в силу.

— Я думаю: как хорошо. И мы ее отловили, отвезли в клинику, привезли обратно, и она осталась жить у меня во дворе. Всё было хорошо, но это всё-таки дорога, открытый двор, и она через какое-то время погибла под колесами машины.

После этого опыта я начала обращать внимание на других бродяжек, но сначала не умела различать, какого они возраста. А маленьких нельзя стерилизовать, они должны быть не моложе 6 месяцев. И я уже «вошла во вкус» и начала подходить к собакам, открывала им пасть, фотографировала, чтоб мне по зубам помогли определить их возраст. Естественно, к агрессивным я не могла подойти, но более-менее дружелюбных у меня получалось самостоятельно отлавливать. Алла помогала: записывала в клинику, где-то предоставляла мне машину, где-то такси.

И вот таким образом мы несколько собак отловили, стерилизовали и потом выпускали обратно туда, где их находили. Они уже не рожающие, скажем так, с биркой — и люди относятся к собакам с биркой более доброжелательно, потому что большинство из них были отловлены волонтерами, а это значит, что они контактные, неагрессивные, их человек брал голыми руками. То есть это знак, что собака безопасна для общества.

Ну, у них иногда бывает, что они сбиваются потом в стаи, и какой-то один заводила начинает учить их бегать за велосипедами, за машинами. Но мы стараемся не озвучивать такие очевидные вещи вслух, потому что ты только скажи, что собака может укусить, и сразу начинается: «надо их всех убить, уничтожить». Если какая-то собака повела себя агрессивно, сразу ставят клеймо на всех, и от этого животные могут пострадать: быть убитыми, сбитыми, отравленными, выброшенными за черту города, где у них нет ни единого шанса найти пропитание и спастись.

«Животное не может сказать „нет“»

Говоря о том, как следует себя вести с бездомными животными, чтобы избежать рисков, Надежда озвучивает золотое правило: не лезь к собаке, если она сама к тебе не подойдет. Разумеется, отлов животных волонтерами — уже другая история.

— Даже к домашним собакам и кошкам лезть не нужно. Вот, например, нельзя кошку трогать, когда она спит или ест. Ты должен понимать, что у животного нет возможности сказать «нет» и спастись от тебя в твоей квартире. Включи мозги и подумай: «Хотела бы я, чтоб меня трогали, когда я сплю или чесали, когда я ем или пью кофе?» Это разумное сожительство с животным. И, соответственно, в городе тоже так должно быть, нельзя просто подходить и трогать, кто бы это ни был: кошка, собака или человек. У людей иногда такое бывает, они подходят, особенно с ребенком, и такие: «ой, смотри, собачка», и ребенок начинает тыкать пальцами в глаз или дергать за ухо и хвост. Вы думайте, что вы делаете — конечно, это может быть опасно.

[Когда животные хотят контактировать], они сами подходят к тебе в городе — особенно, если ты когда-то их подкармливал. Они запоминают и тебя, и твою машину, и твоих детей могут запомнить. Подходят и ждут, когда ты их покормишь, погладишь. Пару месяцев назад появилась у меня во дворе кошка, она тоже выучила, как выглядит моя машина, и бежала к ней через дорогу. Я просто в ужасе была от этого, потому что она бежала и не смотрела вообще по сторонам. Я даже думала кому-то её пристроить, но она взрослая, плюс ещё беременная была, а [таких берут неохотно].

Недавно она где-то родила, но я так и не нашла, где. Каждое утро приходит поесть, я ее кормлю. Отсчитать надо 2 месяца и все-таки попробовать ее пристроить, потому что она очень контактная, ориентированная на человека — 100% она была домашняя. Это очередная история предательства, о котором эта кошка рассказать не может. Ты часто слышишь: «ой, животное заболело, вывезу-ка в лес, чтобы не видеть, как умирает», или «ой, кот мне мешает, я его вывезу в центр, он как-нибудь там прокормится».

Причём это не какие-то дикари, это люди образованные, с виду нормальные. Но я не понимаю, почему они так рассуждают. И когда ты пытаешься им сказать, что это неправильно, люди не понимают. Вы выбрасываете животное, оно может попасть под машину, если это кот, его могут разорвать собаки, либо если кто-то всё-таки найдет ресурсы позаботиться о нем — вы перекладываете это на чью-то шею.

«Садисты выливают агрессию на того, кто не может ответить»

Надежда считает, что изменить легкомысленное отношение людей к животным помогут только штрафы.

— Очень большой штраф, такой, чтоб упали штаны, чтоб человек прочувствовал. У нас есть закон о жестоком обращении с животными — это уголовная статья 222 (статья 222¹ Уголовного кодекса — прим. nokta), где предусмотрены штрафы до 1350 у.е. (до 67 500 леев — прим. nokta), то есть немного, но и немало, либо общественные работы до 240 часов, либо лишение свободы до трех лет. И я не понимаю, почему государство не пользуется этим инструментом.

Буквально на прошлой неделе произошли два ужасающих случая. Первый — убийство лошади на глазах у всего села в Глодянском районе. Там конфликт двух соседей перерос в то, что один у другого забрал лошадь, привязал её к машине и таскал по земле, а потом заколол её в центре села. Масштаб этого садистского действа у меня не укладывается в голове. И люди просто стояли с телефонами и снимали. Вся республика в ужасе была от этого.

Второй случай — ужасное избиение собаки в Чимишлии за то, что она съела курицу. [Хозяин] ее избивал, снимал это все и выложил на всеобщее обозрение.

Кто-то всё-таки, увидев это в соцсетях, написал заявление в полицию. Полиция приехала и обнаружила, что собака жива. Это немыслимо, как она вообще могла выжить после того, что он с ней сделал. Человек ее забрал, отвез в кишиневскую ветеринарную клинику, но, конечно, у нее очень мало шансов. Прогнозы не радужные, она точно останется без одного глаза, пытаются спасти второй глаз, и там все органы перебиты.

Общественность в ужасе от того, что такие садисты рядом, они ходят среди нас. Конечно же, они трусливые и свою агрессию выливают на того, кто не может ответить. Но только часть общества в ужасе, а другая часть говорит: «ну это же собака, это лошадь, ну и что такого?»

Я почти уверена, что ни в первом, ни во втором случае виновники этих жестоких действий не будут посажены. Причем это было растиражировано в соцсетях, это видели несовершеннолетние. Есть все отягчающие обстоятельства. Пусть я ошибусь, но думаю, что эти люди не понесут наказания. [Как правило], крики, петиции, резонанс в соцсетях не помогают.   

«Люди, идущие в церковь, переступают через окровавленное тельце»

На вопрос о том, сработал ли закон о жестоком обращении с животными хоть раз на ее памяти, Надежда рассказала о судебном процессе, в котором сама принимала участие год назад. Суд был над одним из комратчан, который «взял в привычку» отстреливать собак из ружья. Однажды к нему во двор забрела соседская хаски и задушила курицу — он выстрелил в нее, попал в позвоночник, собака кое-как добралась до дома. Выжила, но осталась инвалидом — ей парализовало задние лапы.

— Чтоб вы понимали, хозяева называли собаку «моя доченька». Они сказали: «Мы не понимаем, почему сосед не рассказал, что собака съела его курицу, мы бы купили ему 10 кур. Зачем нужно было прибегать к таким методам?..» А потому что был уверен, что это сойдёт ему с рук. Он привык отстреливать собак, и за бродячих никто никогда не заступался. А тут оказалось, что люди готовы добиваться справедливости, добиваться того, чтобы он компенсировал стоимость лечения. А оно очень дорогое было. Хозяйка этой собаки обратилась к волонтерам, чтобы мы помогли ей предать огласке это дело.

И вот мы ходили на суд, чтобы поддержать её, чтобы увидеть, как это всё выглядит изнутри, и чтобы судья видел, что это небезразлично обществу. [Подсудимый] сказал: «Я пенсионер, бедный человек, я не могу платить штраф. Я больной человек, я не могу сидеть в тюрьме». Из-за того, что он признал свою вину, ему дали минимальное наказание в виде работы в пользу общества. А отработал ли он на самом деле или нет, [неизвестно]. Причем у него даже ружье не было зарегистрировано и не было прав на ношение оружия.

Окончательно Надежда разочаровалась в правосудии в прошлом году, когда в феврале были массовые отравления животных в городе.

— Мы писали заявление, приходили сотрудники полиции посмотреть, посмеяться: «Кто это такие заявления пишет?» Нам говорили: «Заберите это заявление, вы же понимаете, что никто не будет этого [отравителя] искать?» По сей день официального ответа на наше заявление нет. И таких случаев было несколько. Например, собак на свалке отстреливали, там собрали гильзы, по которым можно было найти виновного, но прозвучала такая реплика: «Мы можем его найти, но пострадает хороший человек». То есть кто-то по ночам ездил на свалку и устраивал сафари — что же должно произойти в жизни человека, чтобы у него был порыв приехать и отстреливать животных? Я сильно сомневаюсь в его психическом здоровье.

Я много задумывалась над тем, как нашему обществу выйти из этого круга насилия. Как мы вырастаем такими разными? Мы, допустим, одного возраста, учились в одной школе, читали примерно одни и те же книги, смотрели одни фильмы, как у нас может быть настолько разное восприятие жизни? Мы не можем требовать от тех, кто сильнее нас, хорошего отношения к себе, если мы плохо относимся к тем, кто слабее нас. Вот это надо поменять где-то здесь, в голове. Надо уяснить: если существо слабее меня, то я точно не имею права его обижать, а наоборот — я должен ему помочь, спасти.

Надежда вспоминает случай, который показался ей очень символичным.

— Было летнее утро, маленького щеночка сбила машина, и он отлетел прямо к воротам церкви. Нам написали в чат, я пришла, чтобы забрать его и отвезти в клинику. И пока я [сидела с ним], ожидая машину, меня поразило, что люди шли в церковь на службу и просто переступали через нас. Ноль внимания, ноль реакции. Хоть бы спросить, что случилось, чем можно помочь. Для меня было показательно, что люди, идущие в церковь молиться, абсолютно спокойно переступают через окровавленное маленькое тельце и просто идут дальше.

«Наступает момент, когда опускаются руки»

Центр временного содержания бездомных животных Soul for Soul был открыт в 2023 году — тогда благодаря вкладу примарии и собранным пожертвованиям в размере 144 тыс. леев удалось построить 23 вольера. Благодаря работе волонтеров, больше сотни взрослых собак нашли дом. Лучше всего себя показывает пристрой у ворот рынка, где каждый день дежурит волонтер — через него в 2023 г. нашли приют 800 щенят и котят, 900 — в 2024 г. Надежда считает хорошим достижением то, что из первой волны «постояльцев» центра никого не осталось — всех удалось пристроить.

Сейчас волонтеры снова собирают деньги — 150 тыс. леев на материалы для расширения центра, которое включает ещё 23 вольера большей вместимости, операционную, помещение для карантина и площадку для выгула. Оплату работ на себя снова берет примария Комрата.

Что касается волонтерской работы, она осуществляется исключительно на пожертвования и личные вложения самих волонтеров. Кроме того, примария предоставляет обычный корм для собак, которого хватает на три недели. Однако для щенят и некоторых больных собак он не подходит и приходится приобретать другой дополнительно. Всего в сообществе местных активистов 20 человек, и с недавних пор они взяли за правило регулярно скидываться на нужды центра.

Что касается жертвующих, Надежда не наблюдает их роста — проблема с бездомными собаками в Комрате всё острее, но жертвовать продолжают примерно одни и те же люди. Причем иногда очень заботятся о том, чтобы сохранить анонимность — «чтобы муж не заругал» или «соседи не засмеяли».

— Новую аудиторию привлечь сложно, и так получается, что мы варимся сами в своем соку. Но нельзя сказать, что все равнодушные. Есть всё-таки вот эти искорки [в обществе], которые тебя вдохновляют, и это важно. Потому что иногда, когда ты сталкиваешься с этим непониманием и топчешься на одном месте, наступает момент, когда ты выгораешь, у тебя опускаются руки, ты не хочешь или не можешь уже больше что-то делать, объяснять, говорить. А ещё когда ты начинаешь в этом копаться, ты сталкиваешься с таким количеством грязи, ненависти и злобы, что уже боишься открыть телефон [и увидеть очередной акт человеческой жестокости].

Когда стресс накапливается и Надежда устает от плохих новостей и кровавых фото и видео, иногда требуется взять паузу.

— Я просто отключаю телефон, стараюсь заземлиться дома и не выходить на связь хотя бы день. Можно выспаться, съесть вкусную еду, посмотреть хороший фильм. И потом уже снова открыть чат — и читать, опять кого-то куда-то везти, кого-то пытаться отловить и т.д.

«Мы просто люди, и есть предел наших возможностей»

— Ещё вот на сегодняшний день у нас долг в ветклинике больше 30 тыс. леев — для нас это большие деньги. Ведь помимо стерилизации, которую оплачивает примария, всегда есть кому прийти на помощь, кому нужна операция. В 2023 г. 240 животных прошли через клинику, за прошлый год я ещё не считала. И на сегодняшний день мы приостановили эту помощь для тех, кто пишет нам в инстаграме. А очень часто это [не найденыши], а хозяйские животные, людям просто жалко тратить свои деньги и они хотят сделать бесплатно через нас. Люди почему-то думают, что если это волонтёры, то они обязаны помочь всем. У них нет понимания, что мы не государственный какой-то орган, мы тоже просто люди, и есть предел наших возможностей.

Как рассказывает Надежда, после решения отказывать в таких обращениях волонтеры столкнулись с массой негатива и давления в переписках.

— Начинаются какие-то манипуляции: «вот вы не хотите помочь, а животное умрёт, и вы будете виноваты». Мы не отказываемся от помощи совсем, мы продолжаем помогать информационно. Можем записать в клинику, можем дать номер таксиста, который возьмёт животное, который возьмёт недорого. Но человек хочет отвезти животное в клинику за наш счет, даже такси он не хочет оплатить самостоятельно. Конечно, это очень прискорбно. Хочется достучаться до сознания людей, что манипуляция — это не самый хороший способ добиться желаемого, плюс всё-таки ответственность за животное несет хозяин.

Но самое грустное в этой ситуации, что наше противостояние с обращающимися людьми вредит животному. У кого-то собака сломала лапку, и [вместо того, чтобы оказать ей скорую помощь], он пытается договориться с нами. Наши ресурсы очень ограничены, поэтому мы не всегда можем прийти на помощь, и человек должен сам проявить бдительность, сострадание и вылечить животное.

С прошлого года Надежда Цуркан также является председателем общественной организации по защите животных Suflet pentru Suflet. В этом году её внесут в особый регистр, и начиная со следующего года все желающие смогут направлять 2% своего подоходного народа этой общественной организации. Эти деньги также пойдут на развитие и содержание центра для бездомных животных. Кроме того, будучи общественной организацией, они смогут привлекать деньги на более масштабном уровне, участвуя в проектах и получая гранты. Сейчас Надежда в поиске информации и обучения, так как у неё нет опыта написания проектов.

Надежда сама растит двоих дочерей — одной 14, а другой 13 лет. Она не прививает им активизм «насильно», но они, видя пример матери, тоже начинают проявлять сознательность и включаться в помощь бездомным животным, которые в ней нуждаются.  

Читайте также:

• «Гагаузский язык открывает двери в большой тюркский мир» — история музыканта, преподавателя и актера театра из Комрата
• «Я вырос и успел поработать в Советском Союзе» — история проевропейца в Комрате
• «Дети не хотят уезжать, им здесь нравится» — как украинская семья переехала в Гагаузию из-за войны
• «Когда человек любит свой предмет, это видно» — история учительницы информатики из Вулканешт
• «Не жалею, что работаю на родине» — история известного в Гагаузии хирурга

Больше наших историй см. здесь.

nokta