Как интеграция в Европейский cоюз поможет местному развитию в Молдове? | Nokta Forum TEXT

Этот выпуск передачи Nokta Forum посвящен тому, какие горизонты откроются для инвестиций в города и села с открытием переговоров о вступлении Молдовы в ЕС и какие проекты уже реализуются на местном уровне благодаря евроинтеграции. Приводим выборку из дискуссии в текстовом формате.

«Без помощи извне мы будем в городе жить, как в селе»

Второй выпуск нового сезона Nokta Forum посвящен местному развитию в контексте евроинтеграции, и он начинается с показа ролика, в котором мы опросили жителей Комрата о том, знают ли они о тех проектах, которые реализованы в Гагаузии при поддержке Евросоюза.

На прошлой неделе Европейская комиссия приняла решение, что Молдова и Украина готовы к началу переговоров, и этот процесс начнется уже в ближайшее время. Наша страна все ближе ко вступлению в ЕС, и один из главных вопросов, который обсуждается в этом выпуске вместе с экспертами и гостями студии: насколько евроинтеграция поможет местному развитию?

О том, как поможет евроинтеграция решить те проблемы, которые существуют в городах и селах Гагаузии — прежде всего, с инфраструктурой — отвечает примар Комрата Сергей Анастасов.

— Я думаю, что на первом месте все-таки информирование населения, потому что я столкнулся как примар с тем, что мы сейчас видели [в ролике]. Была реконструирована одна из дорог, и мне говорили, что это сделал экс-примар. А это мы делали, мало информации было.  

Анастасов иронизирует, что, наверное, примарии Комрата следовало перенять опыт шоровцев, которые организовали серию митингов в контексте строительства «Гагаузленда» — «чтобы было видно, что строят».

— Мы на каждой улице должны были, наверное, митинговать, рядом с каждым проектом, который внедряем, чтобы люди об этом тоже знали, что нам кто-то мешает или не мешает. А так, если в цифрах сказать, сколько было средств — я беру за 8 лет — значит, из полутора миллиарда, которые были инвестированы в наш город, около 500-600 млн леев — это турецкие проекты были. Такая же сумма, 500-600 млн леев [инвестировали] в объездную дорогу, о которой говорят, что там ездит кто-то другой.

И остальные средства — это местные и другие проекты, которые также европейские, которые мы имплементируем в нашем городе. А наш бюджет всего лишь составляет для развития города около 10 млн леев. Из 130 мы можем только себе позволить потратить в этом году 10 — максимум 12 миллионов леев на развитие. Тут вывод напрашивается, что без помощи извне мы будем жить, как в селе. А если наступит такое время, когда города вокруг Гагаузии уйдут вперед, потому что будут имплементировать европейские проекты и другие, а мы окажемся деревней, тогда что?

Только в этом году город имплементировал на 16 млн леев — и это только проектов GIZ (Общество международного сотрудничества Германии — прим. nokta). Это все школы, площадки — спортивных там никогда не было, они практически заросли травой. Это в Дом культуры оборудование, все детские сады получили, все школы. Это важнейшие проекты только в один год. Я уже не говорю о канализационных сетях, которые строятся по сей день. Это инфраструктура в районе Туканяска у нас. Строится дорога из брусчатки. Там в жизни не было не то что брусчатки, брусчатки у нас и в центре города не было. А это окраина вообще. Я там сам прожил 40-50 лет и топтал грязь.

«Если ничего не строить, мы потеряем детей, и они никогда в жизни сюда не вернутся»

Анастасов также ответил на претензии некоторых жителей по поводу объездной дороги, которая построена на кредиты от европейских банков и является главной транспортной артерией на юге страны. Примар Комрата подчеркивает, что расплачиваться с этим кредитом будут не из бюджета автономии, а из бюджета страны.

— Когда эти фуры проезжали по ул. Котовской, люди не могли нормально спать. А вот когда они начали ездить в объезд города, оказывается, нам это не нужно было.

Анастасов рассказывает, что 80% Комрата раньше сами себе строили дома, проводили водопровод, строили дорогу — а теперь это делается за счет европейских и республиканских грантов.

— У нас в Гагаузии на 40% больше средств, [чем в других районах страны], но при этом мы слышим [от властей автономии], что нам кто-то мешает. Я обращаюсь к властям автономии: выделите всем селам и городам хотя бы миллионов 200 — и мы [в ответ тоже] будем говорить, что вы нам «мешаете работать». Но это как-то неэтично.

Примар считает, что антиевропейский настрой руководства Гагаузии лишает автономию перспектив и делает ее непривлекательной для молодежи.

— Чтобы дети наши вернулись назад, нам нужно [подготовить] инфраструктуру, никто не будет жить в грязи. Он уехал, например, в ту же Германию, уехал в другие города, в другие страны, значит, он там увидел всю красоту — и вернулся в эту грязь. И мы говорим, что мы ничего не будем строить, потому что это деньги откуда-то из Европы. Тогда мы потеряем детей, они сюда никогда в жизни не вернутся.

Больше денег, больше возможностей

Ана Мардаре, госсекретарь Министерства инфраструктуры и регионального развития РМ, заявляет, что решение Еврокомиссии по началу переговоров с Молдовой о вступлении в ЕС открывает новые горизонты и перспективы для финансирования программ.

— Евросоюз имеет некоторые инструменты, через которые они нам помогают. Это включает финансирование, техническую помощь и еще повышение способности местных властей подавать [заявки] на те европейские программы. <…> Мы должны повышать свою компетентность, чтобы абсорбировать другие фонды и чтобы мы были конкурентоспособными, потому что в тех программах участвуют и другие страны. Мы уже начали некоторые меры внедрять в этом смысле в министерстве, потому что мы уже знаем эти программы. Это трансграничные и транснациональные программы.

Мардаре подчеркивает, что с открытием переговоров страна получит новый статус, и это позволит участвовать в более привлекательных и крупных программах.

— Мы видели, как было в случае Хорватии, допустим. Фактически за ночь их бюджет по проектам, по инвестициям повысился раз в 100 за счет еврофондов. И для этого надо иметь те способности, чтобы эти деньги абсорбировать, и мы должны иметь средства, чтобы внедрять эти проекты.

Госсекретарь поясняет, что техническая способность абсорбировать деньги подразумевает под собой наличие компетентных специалистов, в том числе и на местных уровнях власти, которые будут способны правильно оформить и подать качественную заявку на участие в проекте. На примере реализации проектов программы «Европейское село» министерство увидело, что многие примарии испытывают с этим трудности.

— [Чтобы оформить качественную заявку], нужно знать, какие твои нужды, чего хочет сообщество. <…> Уже сейчас мы стали разрабатывать программу для местных властей и [собираемся] помочь с тренингами, чтобы повышать эти способности. Как писать проекты, как качественно их подавать, откуда брать эту информацию.

Ана Мардаре отмечает, что у «Европейского села» было хорошее визибилити — или, другими словами, о программе очень много кто знал, она была на слуху, и поэтому было много заявок.

— Мы хотим, чтобы местные власти узнали о [других] европейских программах тоже, потому что они градуально открывают больше возможностей. И суммы другие — потому что через Satul European наши проекты были до 10 млн леев. Когда мы говорим про проекты от Евросоюза, тут вообще другие фонды.

«Не каждый сельский бюджет может позволить себе контрибуцию»

Председатель местной инициативной группы Bugeac kilim Елена Момат продолжает тему бюрократической стороны европейских проектов и утверждает, что любые трудности на этапе подготовки однозначно стоят того, чтоб над этим «заморачиваться».

Местные инициативные группы, или МИГи — это опыт, который Молдова переняла у стран Евросоюза. В рамках этих групп подразумевается слаженная работа общественников, бизнеса и местных властей, чтобы правильно выставлять приоритеты для тех проектов, которые действительно нужны в первую очередь. Например, в инициативную группу, которой руководит Елена Момат, входят пять сел с общей границей. По словам Момат, в Молдове таких МИГов зарегистрировано уже более 50 — и только около 30 из них получили финансирование в этом году.

Как рассказывает Елена Момат, Bugeac kilim получил финансирование «благодаря титаническим усилиям», но тем, у кого нет соответствующего уровня компетенций, не удалось воспользоваться государственной поддержкой.

— Самая большая беда наших сельских примарий — что у нас отсутствуют специалисты по инвестициям. Люди, которые бы научились писать эти проекты, которые бы искали фонды. Потому что это не дело, когда примар сидит и только проекты пишет. У примара очень широкий спектр обязанностей. И сидеть самому писать проект — это значит где-то что-то не увидеть, где-то что-то упустить в повседневной жизни населенного пункта.

Что касается специалистов по инвестициям, в настоящее время, благодаря поддержке государства, благодаря поддержке фонда Leader, благодаря поддержке фонда Solidarity и UDNP, у нас в Гагаузии действуют местные инициативные группы. Они объединяют людей, которые на безвозмездной основе, в большинстве своих случаев, занимаются написанием проектов, сами ищут фонды, сами обращаются к будущим своим донорам.

Елена Момат не взялась говорить за всех сельских примаров региона, но на примере Казаклии утверждает, что местные власти «понимают, что грядет».

— Я думаю, что примар наш понимает, что есть очень большие возможности, если откроется такое большое, широкое финансирование со стороны еврофондов. Потому что он очень ответственно отнесся, написал сам проект «Евросело». Это очень большой плюс. <…> Он тесно контактирует с МИГом и обязательно в курсе всех дел: когда у нас что, как, где. Они понимают это. Но способностей и возможностей написать у примаров проекты в еврофонды сейчас в сельских населенных пунктах очень мало. Только из-за того, что нет возможности брать контрибуцию, потому что любой проект требует собственную контрибуцию (вклад местных властей — прим. nokta), требует проектно-сметную документацию — то, что не каждый сельский бюджет может себе позволить.

«Нашим местным властям надо помогать со средствами»

Сергей Анастасов подтверждает, что примары действительно понимают открывающиеся перспективы, но, «к сожалению, Исполнительный комитет перестал понимать, потому что контрибуции не выделили».

Ана Мардаре, в свою очередь, согласилась, что существуют проблемы, связанные с финансированием:

— И мы понимаем, что если у нас откроется такая возможность подавать заявки на другие программы, нашим местным властям надо помогать со средствами. Мы даже с комиссией этот момент обсуждали. И мы, когда начали программу Satul European, включили меры по софинансированию — у нас есть уже около 20 проектов, для которых мы обеспечили контрибуцию из национального фонда.

<…> Не все понимают, что если города еще могут выделить из местного бюджета средства на какие-то инфраструктурные работы, то в сёлах нет такой возможности. У них очень маленький бюджет. Дороги, водоснабжение, даже реконструкция школ, садиков — это крупные инвестиционные проекты. <…> Мы начали диалог с нашими партнерами, и эти нужды мы сможем покрывать, только если мы будем получать помощь со стороны Евросоюза.

«Большинство европроектов нацелены на развитие села»

По словам Елены Момат, такие села как Копчак и Казаклия (которые можно считать большими) требуют минимально 10 млн леев в год в качестве инвестиций в инфраструктуру. Потому что на сегодняшний день стоимость инфраструктурных работ очень высока.

— Примары должны изыскивать средства каким-то образом, чтобы это сделать. Например, у нас в Казаклии свободные остатки, то есть то, что мы можем подать на развитие села и изменить что-то в инфраструктуре, составляют около 1,8 млн. Вот мы имеем еще сейчас и дорожный фонд. На сегодняшний день, чтобы построить один отрезочек дороги 500 метров — это около двух миллионов нужно.

<…> За европроектами будущее, потому что большинство европроектов нацелены на развитие села. Да, город всегда привлекает молодежь, там больше возможностей, но и село тоже может предоставить сейчас в наше время довольно-таки хорошие возможности для тех, кто работает на удаленке. И я думаю, что вот эти проекты, которые реализуются посредством программы Leader, они предусматривают диверсификацию бизнеса населения, не только аграрный бизнес, но и разного вида предпринимательскую деятельность. Это очень хорошо.

И я думаю, что сёла только выиграют. И не в один раз, не в два, а в десятикратном размере выиграют, если будут внедряться проектные программы.

«Нам нужно учиться, нам нужно обучать молодёжь»

Момат обращает внимание, что до 2017 года в гагаузских селах еще не очень чувствовали, что внедряются какие-то европейские проекты и можно получить помощь международных инвесторов.

— И вот в 2017 году, пришёл к нам фонд Solidarity с первыми мини-проектами (это были совсем маленькие проектики), и потом мы увидели, что дальше еще больше возможностей открываются. На сегодняшний момент, благодаря вот именно такому виду финансирования сельских населенных пунктов, мы видим изменения в каждом селе. Об этом может сказать любой примар, и, я думаю, даже любой мало-мальски анализирующий жизнь и изменения в селе человек об этом сможет сказать. Это и изменения в школах, которые получили новые крыши и туалеты. Это и детские сады, которые были оснащены мебелью, это и ДК — я говорю по нашему селу и по нашему микрорегиону.

Это и предприниматели, которые получили безвозмездные гранты на развитие бизнеса. У нас есть предприниматели, которые закупили благодаря этому для кошары своей доильные аппараты, электричество туда при помощи солнца получают. Они смогли получить это при помощи грантов и сейчас являются поставщиками молока для сети Linella. Есть у нас предприниматели, которые смогли организовать сыроварни домашние и получают гранты, а еще и занимают места на самых известных, престижных конкурсах во Франции. Это в Чалыке есть семья, которая занимается сыром и их продукция очень ценится.

Кроме этого, еще есть десятки проектов, которые сейчас на начальной стадии. У нас есть предприниматель, который разводит гусей, <…> он смог купить большой аппарат промышленных размеров для изготовления корма для своего поголовья. То есть очень разнообразные возможности представляют европейские фонды. И наша маленькая команда, увидев, почувствовав вкус вот этого всего, мы в этом году в первый раз решили сами обратиться напрямую в европейские фонды.

Елена Момат рассказывает, что команда МИГа обращалась в несколько европейских фондов, но считает, что из-за недостатка компетенций они могли допустить ряд ошибок, из-за чего эти попытки не увенчались успехом.

— Нам нужно учиться, нам нужно обучать молодёжь. Наши университеты тоже должны открывать специальность «специалист по инвестициям» — по написанию проектов. Сейчас это очень востребовано, очень.

Старшее поколение остается антиевропейским, потому что не знает, кто стоит за проектами

Говоря о том, как можно задействовать рядовых жителей в реализацию инвестпроектов, Сергей Анастасов утверждает, что, к примеру, комратское сообщество — это то сообщество, которое больше всего вложило в городскую инфраструктуру, начиная с советских времен.

— Все всегда сами себе проводили водопровод, дороги делали. И сегодня это не исключение. У нас, например, в муниципии Комрат мы работаем 30 на 70 с местным сообществом. Контрибуция 30% — от жителей. Мы благоустроили практически 70% дворов многоэтажных домов. Там, где практически нельзя было проходить. Если сегодня есть желание жителей муниципия построить дорогу, то нижний слой, щебень и так далее — это [вклад] со стороны жителей.

В свою очередь, Елена Момат отмечает, что в селах с этим сложнее по причине должного информирования жителей — меньше людей понимают государственный язык, и, следовательно, меньше людей понимают предназначение и суть проектов, а также мало знают о доноре. Проблема в том, что эта информация в основном существует на румынском языке — и если молодежь более прогрессивна в этом плане, то для людей старше сорока эта информация фактически недоступна.

— И получается, что у нас молодежь, которая должна понимать и разъяснять людям, что это такое, откуда это и как это работает — ее как таковой нет, она на заработках. А плодами проектов, инфраструктурой, изменениями пользуются в основном их родители, бабушки и так далее. И радуются люди, что да, есть [изменения], но многие даже не задаются вопросом, откуда, как это было сделано, за какие средства.

Как следствие — положительные изменения, которые несет евроинтеграция, не меняет антиевропейские взгляды жителей этих категорий, потому что они плохо осведомлены и подвержены дезинформации.

— Об этом нужно рассказывать, об этом нужно говорить. И об этом нужно говорить не в пабликах каких-то, не в социальных сетях, а это должна быть какая-то государственная программа или государственное телевидение, которое освещает, которому доверяют больше всего люди.

Про миф о возврате долгов Европе и Америке

Плохая информированность граждан и пропаганда региональных властей (читай кремлевская), которые всячески пытаются настроить население против Запада приводят к множеству мифов и заблуждений. Один из самых частых мы услышали и в ролике из вступления этой статьи — о том, что Гагаузии придется потом возвращать какие-то непомерные долги Европе и Америке за все гранты, которые они выделяют.

Развеивая этот миф, Елена Момат делится опытом на местном уровне:

— Все гранты, которые получили за два года наши бенефициары, — никто ничего не возвращал. Они так и называются: «безвозмездный, безвозвратный грант на развитие», на реализацию проекта. Есть условие, что 3 года должен работать с закупленным оборудованием и так далее на все 100%. Дальше, если он захочет поменять, то он должен выждать срок хотя бы 3 года, чтобы мы видели, что это действительно работает. Но из нашего опыта мы видим, что больше трех лет это продолжается. Это очень удачные вложения и удачное использование денег. Возврата не было.

Сергей Анастасов понимает эти предрассудки более широко: какова цена для общества от таких «подачек»?

— В Африке есть государства, в которых детям нечего кушать. И туда тоже приезжают богатые люди, финансируют, вкладывают. И что взамен должны эти люди вернуть? Также и Молдова — находится в Восточной Европе, в центре Европы. Если у нас не работают очистные сооружения, то это, по-моему, проблема не только нашего региона. Оно впадает в Черное море — и поехали дальше.

Естественно, что когда выделяются какие-либо средства, они думают не только о том, что мы здесь должны иметь очистные сооружения, чтобы экология была нормальной, но и [о том, что] если мы будем здесь плохо жить, значит, тут и криминал вырастет, и так далее. <…> Никто ничего не возвращает.

Мы должны иметь такое же покрытие лесов, как и в Европейском cоюзе, у нас всего лишь 9%. Кислород, он тоже распространяется по всей Европе. То есть, чем меньше лесов у нас, тем меньше воздуха в мире. Всё взаимосвязано. Больше рабочих мест у нас, значит, тоже хорошо всем.

Ана Мардаре обращает внимание, что бывают как безвозмездные гранты, так проекты, деньги на которые государство берет в кредит.

— В большинстве случаев это крупные проекты, на которые у нас не хватает своих средств, и нам надо сто лет, чтобы мы эти деньги сами собирали и строили, там, очистные сооружения. <…> Важно понимать, что в большинстве случаев эти долги возвращают не местные власти, [а государство]. У нас очень мало городов, у которых есть кредит — это Кишинев, Бельцы и некоторые другие районы.

<…> Но перед тем, как государство начало подавать на этот кредит, этот проект проходил через много фильтров, консультации. И эти кредиты, которые мы возвращаем, мы точно знаем, что это то, что нам надо, и это проекты, важные для нашего общества.

Читайте также:

• Как европейская интеграция повлияет на национальные меньшинства в Молдове? | Nokta Forum TEXT

nokta